Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Табачники фабрики им. Урицкого участвовали и в оборонных работах. По распоряжению военного командования, фабрике было поручено построить два ДЗОТа, а они построили четыре. Созданная на фабрике команда МПВО оказывала горожанам бытовые услуги и посильную медицинскую помощь. На фабрике был организован стационар. Работницы (а на фабрике в блокаду работали преимущественно женщины) собрали большие средства в фонд обороны и на строительство танка «Ленинградский табачник».

Со снабжением ленинградцев табаком становилось, между тем, все хуже, да и спички давно вышли. Изредка кому-то удавалось достать пачку папирос «Богатырь», «Метро», «Луч». Еще реже попадались папиросы в пачках без названия. 9 июля 1942 года Лукницкий записал: «Все крутят самокруты, у всех вместо спичек — лупы, в солнечные дни чуть не все население пользуется для добывания огня линзами всех сортов и любых назначений». Спички к тому времени стали делать и на фабрике при Лесотехнической академии им. С. М. Кирова.

14 июля 1942 года с упоминавшимся выше Винокуровым случилась неприятность — он потерял пластмассовый мундштук. Он отметил в своем дневнике: «Обойтись без мундштука трудно: неприятно брать в рот табак, да к тому же много табаку пропадает напрасно.

В городе на рынке, если поискать, то можно купить мундштук кустарного производства, но в город я попаду не скоро, а кроме этого, вряд ли решусь израсходовать на покупку даже такой важной вещи 200 г хлеба — почти половину дневной порции.

Попытался сделать мундштук самостоятельно. Вырезал складным ножом из дубовой палочки подобие этой принадлежности для курения и отчасти прожег, отчасти просверлил дыру. Получилась грубая вещь, но вполне пригодная для употребления».

15 июля Лукницкого, проходившего по Невскому проспекту, окликнула какая-то женщина: «Товарищ военный! Папирос не нужно?» — «Не нужно!» Выяснилось, что пачка папирос в те дни стоила 150 рублей.

Во второй половине 1942 года в Ленинграде утвердилось слово «дистрофик». Все слабое, небольших размеров называли «дистрофичным». Папиросы небольших размеров, выпуск которых наладили в городе в том году, называли «дистрофиками» — так называли и подавляющее большинство горожан.

В конце сентября 1942 года в воинских частях и на военных заводах прекратили выдачу табака ввиду истощения запасов, поэтому цены на него выросли вдвое, сто граммов табака приравняли в цене к килограмму хлеба. Пациенты больниц, лишившись табаку, начали курить все, что только можно, — дубовые и липовые листья, хмель, чай и т. д.

В ноябре табак стал еще дороже — сто граммов отдавали уже за два килограмма хлеба или 700 рублей, т. е. вчетверо дороже, чем тремя неделями раньше. Да и такими большими партиями, как сто граммов, уже почти никто и не пытался торговать. Обычно владелец стограммовой пачки делил ее на 5-10 частей и продавал в розницу. «Очень мучаюсь из-за отсутствия табака. Страшно хочется курить, а курить нечего», — записал в дневнике художник В. И. Малагис 13 ноября 1942 года.

7 апреля 1943 года писатель Вс. Вишневский, который тоже вел дневник, отметил, что в Ленинград «пришел кавказский табак, — работает табачная фабрика», однако не сказал — какая, хотя мы знаем: имени Урицкого. Между тем, из этого замечания становится ясно, что в городе появился настоящий табак, что начали делать курево из настоящего табака, а не из суррогата и кленовых листьев. «Кавказский» же табак — это папиросы табачной фабрики № 2 в Тбилиси, откуда они поставлялись в Ленинград уже с 1942 года вместе с курительным «Грузтабаком».

Но к осени с табаком опять начались перебои. На фабрике им. Урицкого осенью 1943 года все силы были брошены на сбор листьев. В экспозиции Музея обороны Ленинграда можно увидеть копию плаката (оригинал хранится в фондах Музея истории Петербурга), который был выпущен в предпоследний блокадный год на фабрике. Вот его текст:

«Табак поступал к нам из Крыма. Из Кавказа, из Узбекистана и из других юго-восточных республик.

В прошлом году завоз табачного сырья в Ленинград был чрезвычайно затруднен.

Но… фабрика должна была работать. Фронт должен получать курево.

Вот тогда-то, осенью 1942 года, на фабрике зародилась мысль смягчить потребность в дефицитном сырье.

Используя древесный лист как дополнитель к махорочному сырью, мы значительно увеличили объем выпуска готовой продукции для фронта, дали немалый доход в государственный фонд.

За октябрь 1943 года нам надлежит собрать и просушить 35 тонн кленового листа.

Собирать надо исключительно кленовый лист!

Кленовый лист более эластичен, пластина листа очень выгодна для обработки и дает хорошее волокно.

По вкусовым качествам кленовый лист как дополнительный компонент в махорочный табак не только не меняет вкусовые качества, аромат и крепость махорки, но значительно смягчает и облагораживает курительные свойства махорочного табака.

Трудящиеся фабрики им. Урицкого!

Торопитесь выполнить свой долг!

17 дней осталось до конца октября!

Собирайте листья!»