Дым сигарет с ментолом (СИ)

«Уходи. Не гробь свою жизнь рядом со мной… свою-то я уже угробила». И он ушёл. Правда, не сразу. Он был со мной до последнего, был со мной в самое тяжелое время. Но когда увидел, что я окончательно опустила руки, что я больше не борюсь за себя, то сказал:

«Прости, но я так больше не могу», попрощался, собрал свои вещи и уехал. И больше никогда не возвращался. Не помню, были ли на его глазах слёзы, но я тогда часто плакала. В девятнадцать я похоронила себя, решив, что бесплодие это приговор.

Говорили ещё о каком-то лечении. Но чем больше я ходила по больницам, тем мне становилось хуже. И денег постоянно не хватало. Мамка работала на двух работах, а я бросила институт и устроилась в маникюрный салон. Я всегда знала, что буду там работать. Вот там я и работаю до сих пор.

Возвращаю тест на полочку, туда, где ему место и набираю таз воды. Что бы ни было, но как-то надо жить дальше. Не всё же время жалеть себя и вздрагивать от любого покалывания в боку. Мне сказали: ещё одно обострение и придётся делать операцию, удалять яичники, и тогда надежды не останется никакой. Да её и сейчас почти что нет.

И за что мне это всё? Я выбрала для себя лечение, при котором всегда останется шанс, один процент зачать здорового ребёнка. В жизни всегда должно оставаться место для надежды, иначе, зачем тогда всё это? Принимать противозачаточные лучше, чем полное удаление матки. Хотя врачи рекомендуют именно последнее.

– Да перед кем мне оправдывать честь, о чём сожалеть, если так уже прожила, если всё не стереть. – Напеваю себе под нос, пока делаю соляную ванночку. Потру пяточки пемзочкой, педикюр обновлю. Это всегда меня успокаивало. Простые понятные дела, что может быть лучше. Тем более, сегодня я на работе не уработалась. Всего полдня там пробыла. Только кофе попить успела и одну клиентку принять.

«Куда ты лезешь, девочка? – обращаюсь сама к себе. – Ну какая работа, а если у тебя опять в боку заболит, что отпрашиваться будешь? А если обморок, да мало ли что может случиться. А здесь в родном салоне красоты все свои. Все тебя хорошо знают, все понимают».

«Так что, мне сидеть, сложа руки и надеяться, сама не знаю на что. Всё мои надежды умерли давно, всё живое во мне умерло. Этот дом пахнет смертью». Вспоминаю прошлое, и мне опять хочется плакать. Ведь мы же с Толиком так хотели эту детку, так мечтали о ней, он даже кроватку купил. Не понадобилось. Ничего не понадобилось. Всё пошло прахом. Хорошо, что Толя перед отъездом забрал кроватку с собой, а то я бы так у неё и сидела, смотрела в пустую стену и медленно сходила с ума. Там ещё надпись была: «Добро пожаловать домой», а имя мы придумать не успели. Слава Богу.

Господи, ну за что мне это всё, я же так мечтала о детях, а в результате осталась одна, всеми забытая и брошенная, никому не нужная.

«Господь не делает ничего просто так. Он хочет научить меня чему-то показать что-то в этой жизни. Он любит меня как свою любимую дочь. Он проведёт меня долиной смертной тени и не даст мне испытаний сверх моих сил. Я знаю. Да только мне почему-то от этого ничуть не легче».

Когда я была мелкая, то думал что двадцать шесть – это уже старость. А дожила до этих лет и, правда, чувствую себя больной и старой. Мне постоянно больно. А после той операции у меня обострилась ипохондрия, боязнь чем-то заболеть. Врач мне сказал при первых же симптомах обращаться, и теперь я во всём вижу эти симптомы. И таблетки каждый день глотаю горстями. По сути, я живу на таблетках: противозачаточные, противовоспалительные, йогурт для восстановления флоры желудка, витамины и много чего ещё.

Боюсь внематочной, любых воспалений боюсь, боюсь всего на свете. Я уже и на Толика грешила, думала, это он меня заразил, но врач сказал, что это не венеруха, просто так бывает. Просто мне не повезло с организмом, сильно не повезло. Просто я неудачница. Это аутоиммунное, или что-то в таком роде. Короче мой организм сам себя убивает по капельке.

Вдвойне обидно, что во всём виновата я сама, моё тело меня предало. А Толя меня не предавал, и детка наша родилась бы здоровенькая, и была бы я сейчас счастливой мамочкой, если бы не это проклята хворь.

«Всё хватит думать о ней». Включаю музыку и аккуратненько натираю пяточки пемзой, хочу, чтобы были гладенькие, обожаю свои ножки. Они у меня такие изящные. Аккуратненькие пальчики, ровненькие ноготочки. Я просто идеальная фотомодель ног, и здесь мой возраст не помеха. Я педикюр обновляю раз в неделю. Могу и чаще, только чаще не надо. Но я бы занималась этим хоть каждый день, люблю своё тело, люблю к нему прикасаться, особенно к ногам. Жаль никто другой этого не делает.

И в этом я сам виновата, я же никого к себе не подпускаю, не доверяю никому. Живу как затворница в своей квартире: работа – дом, работа – дом… хотела сказать романтика. Но нет в этом ничего романтичного. Я бегаю по кругу как белка в колесе и никогда глянуть по сторонам.