Дым сигарет с ментолом (СИ)

- Тужься, тужься, чего расслабилась! – И Юлька опять сжимается изо всех сил. В третий раз и в четвёртый. Я уже счет потерял, когда, наконец, слышу детский крик. Всё не так как в фильмах, это скорее хрип какой-то. Но я вижу радость на измученном лице своей любимой и понимаю, что это именно крик.

- Давай, папаша, - протягивает мне врач ножницы с тупыми кончиками и пуповину.

- Да это не обязательно… - смотрю по сторонам и понимаю, что проще мне взять и сделать, чем спорить с ними. Просто я считаю, что всем должны заниматься профессионалы. Но раз уже я здесь, то можно и перерезать. А пуповина она такая полная как воздушный шарик. Я перереза её, а тем временем нашу малышку пеленают и нам показывают.

- Смотрите, какая у вас красивая девочка, - говорит врач. – На папу похожа.

И я впервые в жизни смотрю на свою дочку. Маленькая, сморщенная, фиолетовая, и голова как у инопланетянина, вытянутая.

Смотрю на Юльку, она мне улыбается, и опять на детку, которая кряхтит.

- Я что и вправду такой стрёмный?

Её кладут на кровать, рядом с Юлечкой и она носом уже ищет сиську, врачиха помогает ей найти.

- Какой стрёмный, я тебе дам стрёмный, она самая красивая девочка на Свете, - радостно прижимает её к груди Юлечка, пока её там внизу прочищают. Я по выражению её лица вижу, что ей больно. Походу эти роды никогда не закончатся.

- А чего у неё голова такая? – допрашиваю я.

- А как ты пройдёшь через родильный канал, голова поначалу немного сплюснутая, но скоро распрямится, а через полгода родничок зарастёт, - объясняет мне акушерка.

- А цвет кожи? А глаза почему в разные стороны смотрят?

- Папаша, у вас красивая здоровая девочка… - качает она головой. – Эх мужики, ничем вам не угодишь.

Я успокаиваюсь и сажусь рядом. Сижу и смотрю на Юльку. А она такая измученная-измученная, но счастливая-счастливая, лежит и засыпает.

- Как назовём, - спрашиваю я.

- Настенька, - отвечает Юлька.

- Красивое имя.

- Папаша подай мне силиконовую накладку для груди, пока она тут мне всё не разгрызла, - говорит Юлька.

Я поднимаюсь и иду к пакету, роюсь там какое-то время, накладку ищу, а когда возвращаюсь – Юлька уже спит. Настенька лежит рядом и сисяется. Не стану будить, Юльке отдохнуть надо. Тихо сажусь рядом и смотрю на них.

- Ох ты и стрёмная, Настя Зотова. Неужели все детки такими рождаются, может я просто чего-то не понимаю в красоте? – Рассуждаю я шёпотом. – Надеюсь, когда вырастешь, ты будешь похожа на мамку. Поздравляю, ты родилась, самое сложное уже позади, осталось немного – жизнь прожить. Научиться сидеть, ходить, говорить, вырасти, в школу пойти, замуж выйти, тоже родить, а потом можно и состариться. - Опять смотрю на неё, такая сморщенная, но кожа уже обретает привычный розовый оттенок. – Сегодня я в Москву, а через день вернусь, заберу вас с мамкой отсюда. Будете у меня жить. Если захочешь, и бабушку заберём. Надо тебя прабабушке и прадедушке показать.

Настенька выпускает изо рта сиську и начинает кряхтеть. Наверное, что-то мне сказать хочет, разговор поддержать.

- Сначала говорить научись, а потом поболтаем, - говорю. Но она продолжает. – Тихо ты, ещё Юльку мне разбудишь, в смысле мамку.

- Кх-кх-кх-кх, - вертится она.

- Да что у тебя там такое?

Беру её на руки, а она мелкая, на одной ладошке помещается. Сажать на попку ещё нельзя, до полугода девочек вообще нельзя сажать. Смотрю – обосралась чем-то чёрным.

«Разбудить Юльку, чтобы памперс поменяла? Нет, пускай спит».

Кладу Настеньку к Юлечке, так чтобы она не упала, а сам опять в пакете копаюсь, нахожу памперс нулёвку и достаю один. Вроде как ничего сложного, снимаю и тот вытираю её салфеткой. Надеваю свежий, только так, чтобы прищепку на пупке не задеть. Кладу мелкую рядом с мамочкой.

Настенька успокоилась и засыпает. Умаялась мелкая. Конечно, рождаться ведь сложно. Переработались за сегодня мои девки. Надо бабушке позвонить, обрадовать, что у неё внучка родилась. Но не сейчас, а позже, не хочу их будить.

Сегодня самый лучший день в моей жизни.