Дымная река

– Прошу вас, господа! Я вынужден напомнить: дело срочное, некогда вести абстрактные дискуссии. Время поджимает, и оттого мы с мистером Кингом взяли на себя смелость набросать черновик нашего ответа комиссару.

– Да неужели? – усмехнулся Дент. – Спору нет, вы славно потрудились, Уэтмор. И что же там сказано?

– Если коротко, мы извещаем Верховного комиссара о готовности выполнить его требования, но с некоторыми оговорками.

– Вон как! – Губы Дента сошлись в нитку. – То есть вы с дружком Чарли состряпали бумагу от нашего имени, ни с кем не посоветовавшись? И ручаетесь положить конец торговле, существовавшей еще до нашего рождения, принесшей несметное богатство вам и вашим приятелям, не исключая мистера Джардина?

Имя это смутило Уэтмора, голос его задрожал:

– Разумеется, в письме говорится, что прежнюю позицию китайских властей отличала двойственность, способствовавшая убеждению в скорой легализации опийной торговли. Однако слово и дело комиссара отметают все имевшиеся сомнения. Теперь нет повода мешкать с ручательством, которого он требует.

– Да ну? – медово переспросил Дент. – А как мы поступим с кораблями, что стоят у Гонконга и других островов? Безропотно опустошим их трюмы и сдадим груз?

– Вовсе нет. Письмо разъясняет, что нам принадлежат суда, но не содержимое трюмов. Груз – собственность инвесторов из Бомбея, Калькутты и Лондона. Сдать его нельзя, но можно отправить корабли обратно в Индию.

Для Бахрама это было наихудшим вариантом.

– Как – отправить обратно? – вскричал он. – А известно ли вам, мистер Уэтмор, что в Бомбее из-за невиданного урожая сырца опийные цены рухнули? Куда мы денем груз? Кто его купит? Вернуться в Индию равносильно краху.

Бахрам оглядел собрание, заметив, как сощурились торговцы. Он уже давно усвоил, что в английском языке для них нет ничего страшнее слова «крах», и не преминул сгустить краски:

– Мы-то – ладно, мы люди состоятельные и уж как-нибудь справимся. Но что будет с теми, кто беднее? О них вы подумали? О тех, кто вложил в груз все свои сбережения. Что ждет их?

– Вот именно! – крикнул Слейд. – Похоже, кто-то шибко расчувствовался из-за фантазии, в которой пролилась китайская кровь, и не видит последствий от сдачи груза. Кинг и Уэтмор так сопереживают страданиям китайцев, что охотно поступятся всей опийной торговлей. А ничего, что в этом случае многим торговцам уготованы разорение и нищета? Судьба изгоев, долговая яма, прозябанье в богадельне, а то и голодная смерть?

– Ай, бросьте! – перебил его Кинг. – Надо же, наскребли последние крохи, и теперь их ждет долговая тюрьма! Неужто человек на краю бедности станет вкладывать свои гроши в торговлю опием? Уж я-то знаю, этим занимаются лишь те, кто имеет свободный капитал, и потому богадельня им грозит не больше, чем нам с вами. В том-то и мерзость этой торговли – ради наживы кучка богачей готова жертвовать миллионами жизней.

– Ну так я и думал! – всплеснул руками Слейд. – У мистера Кинга сердце изболелось по друзьям из Поднебесной, однако он совершенно равнодушен к страданиям своих собратьев. Но почему же он так стремится ввергнуть их в беду? Ответ прост! Потому что на приватной встрече Хоуква сказал: если не уступите, я лишусь головы. Но он прожженный делец и ради своей выгоды скажет что угодно.

Уэтмор вяло возразил:

– Уверяю вас, он искренне считает, что первым отправится на плаху. На него было страшно смотреть, у меня просто сердце разрывалось.

– Будет вам! – рявкнул Слейд. – Избавьте от ваших турецких излияний! Вы же председатель Палаты, а ведете себя как старая баба на посиделках вдовиц.

– Подобные выражения, мистер Слейд, не пристали члену Совета, – сухо сказал Уэтмор. – Но я оставлю их без внимания, ибо время не терпит. Уверьтесь, что Хоуква, Моуква и другие купцы были напуганы неподдельно, я это видел своими глазами.

– Хоуква? – Дент издал громкий наигранный смешок. – Нынче я встретил его на Старой Китайской улице, потому-то и опоздал на собрание. Он сказал, что юм-чаэ пригрозил гильдии, но все это не больше чем слова. Хоуква известный ловкач, и, я думаю, он нарочно изобразил дикий страх, зная, что господа Кинг и Уэтмор характером, скажем так, мягче, нежели большинство мужчин. Со мной или с кем другим этот фокус не прошел бы. Когда мы встретились, он, уверяю вас, был в прекрасном расположении духа.

Все молчали, переваривая услышанное, и только Кинг, красный как рак, выкрикнул:

– Это наглая ложь, мистер Дент!

– На вашем месте, мисс Кинг, я бы следил за языком, – прошипел Слейд. – За такие слова, знаете ли, могут вызвать к барьеру.