Дымная река

Комптон помялся, глянул на старца.

– Только между нами, А-Нил. Понимаете? Никому не слова.

– Да, конечно.

– К Денту есть вопросы. Его задержат.

– А Бернэма?

– Нет. Пока хватит одного британца. – Печатник помолчал. – Но арестуют еще одного человека.

Нил прихлебнул чай – крепкий пуэр вязал рот.

– Кого же?

Прежде чем ответить, Комптон о чем-то перемолвился со старцем.

– Имейте в виду, А-Нил, я говорю это вам одному. Многие считают, что нужно арестовать индуса. Почти весь опий приходить из тех краев. Нет индусов – нет зелья. Их надо остановить. Лучший способ – в острастку всем взять одного. В пару Денту.

– И кто кандидаты?

– Всего один. Вожак кантонских ачха.

Почувствовав, как пересохло во рту, Нил отхлебнул чаю, и только тогда смог выговорить:

– Сет Бахрам-джи?

– Скажем прямо, А-Нил, он в ответе за зло, о нем много известно. И потом, он союзник Дента.

Нил уставил взгляд в чашку, представив закованного в колодку Бахрама на пути в тюрьму, как было с Панхиквой. Вспомнилась некогда удивлявшая преданность слуг своему хозяину. И тут он вдруг понял, что теперь и в нем живет такая же преданность, граничащая с любовью. Казалось, между ним и Бахрамом возникли кровные узы, не позволяющие сыну осуждать родителя. И если он станет соучастником тех, кто причинит вред Бахраму, то не простит себе этого до конца жизни.

– Знаете, ваша позиция вполне понятна, – сказал Нил. – Только учтите вот что: даже если сет Бахрам-джи и все другие индусы прекратят торговать опием, ничего не изменится. Да, зелье поступает из Индии, но торговля им почти целиком в руках британцев. В Бенгальском президентстве они установили монополию на производство опия и не подпускают к нему индусов, за исключением крестьян, которые выращивают мак и страдают от зелья не меньше китайцев, его покупающих. В Бомбее британцы не смогли стать монополистами, потому что контролируют не весь регион. Вот почему местные коммерсанты вроде сета Бахрам-джи сумели занять нишу в опийной торговле. В общей баснословной прибыли только их доходы чахлым ручейком возвращаются в Индию, все остальное поступает в Англию, иные европейские страны и Америку. Если завтра Бахрам-джи и все прочие бомбейские купцы перестанут продавать опий, результат будет один: англичане станут полновластными хозяевами этого рынка. Не индусы, но британцы познакомили китайцев с зельем. Если вдруг все ачха умоют руки, англичане и американцы озаботятся тем, чтобы опийный поток не иссяк.

Дождавшись, когда Комптон переведет его слова старцу, Нил выложил довод, прибереженный напоследок:

– Знаете, что произойдет, если вы приравняете Бахрам-джи к Денту?

– Что?

– Палата выручит Дента, пожертвовав Бахрамом. Британец выскользнет из вашей хватки.

– Ох ты! Неужели?

– Не сомневаюсь. Заметьте, чужеземцы в гораздо большем долгу перед гильдией Ко-Хон, однако не замешкались подвергнуть риску своих китайских друзей. Так станут ли они хлопотать за Бахрама?

Нил смолк и, откинувшись на спинку стула, прихлебнул чай. Комптон перевел вопрос старца:

– Чжун Лоу-сы интересуется: вы с мистером Модди земляки? И одной касты?

– Нет, наши провинции расположены далеко друг от друга – как Маньчжурия и Гуандун. У нас даже разные веры.

– Скажите, почему вы так ему преданы? Чем он отличается от Дента и Бернэма?

– Сет Бахрам совсем другой. В иных обстоятельствах он бы стал зачинателем гениальных новшеств. К несчастью, он родом оттуда, где даже прекрасный человек не может быть верен себе.

– Вы говорите об Индостане?

– Да, о нем.

Комптон перевел, и в глазах старца промелькнуло сочувствие. Потом он что-то тихо сказал, словно самому себе.

– Чжун Лоу-сы говорит: юм-чаэ должен исполнить свой долг, чтобы Китай не превратился в еще один Индостан.

– Все верно, – кивнул Нил. – Потому-то я здесь с вами.

Из-за яростных стычек на ночном совещании Бахрам смог уснуть только после доброй порции опийной настойки. Спал он крепко и пробудился от боя церковных часов, отсчитавших одиннадцать ударов.

Окна были закрыты ставнями, темноту в спальне нарушала только лампадка на жертвеннике. Еще слегка очумелый, Бахрам испугался, что проспал весь день до самого вечера, но потом разглядел полоски света, пробивавшегося сквозь щели в ставнях. Сразу вспомнились события прошедшей ночи: противоречивые доводы сторон, убитый вид Хоуквы и Моуквы, предостережение Дента: уступим хоть ящик, и тогда потом отдадим всё. Дело решило вмешательство переводчика, предрекшего бунты в том случае, если пострадает кто-нибудь из китайских купцов. Вот тогда-то Уэтмор и предложил сдать тысячу ящиков как выкуп за жизнь членов гильдии.

Наравне с другими торговцами Бахрам согласился пожертвовать частью своего груза, однако никто не знал, примет ли комиссар Линь предложение Палаты. Лишь в десять утра станет ясно, готов ли он исполнить свои угрозы.

А сейчас-то одиннадцать, минул целый час после означенного срока! Возможно, Хоуква и Моуква уже покойники.

Бахрам яростно дернул шнур вызывного звонка, и в дверях моментально возник слуга.

– Где Вико?

– Вышел, сет-джи.

– А секретарь?

– В конторе, сет-джи. Дожидается вас.

Бахрам махнул слуге: