Дымная река

Потом он пригласил Задига в Кантон, где представил ему Чимей и Фредди. Чимей потчевала гостя вкусным обедом, а малыш его просто очаровал, и с тех пор Задиг взял себе за правило навещать их в каждый свой приезд в Китай, а по возвращении домой сообщать новости Бахраму.

Из одного такого письма тот и узнал об исчезновении Фредди и смерти Чимей.

В результате все решил «Редрут» – бриг очаровал Полетт, положив конец ее сомнениям относительно полученного предложения.

Если бы кораблям придавали сходство с их владельцами, то всякий сказал бы, что поджарый угловатый «Редрут» – копия костлявого Хорька. Казалось, корабль, поводя носом-бушпритом, принюхивается, точно его хозяин, а ветер в его снастях свистит совсем иначе, нежели в мачтах других судов. Умей корабли говорить, в речевой манере «Редрута» слышались бы, наверное, растянутые гласные и пришепетывание Хорька.

Однако главным отличием брига от прочих парусников была палуба, сплошь укрытая зеленью. Конечно, на всяком корабле имелось полдюжины горшков с растениями, кои служили приправой к блюдам или просто дарили отдохновение глазу от бескрайних морских просторов. Но вот палуба «Редрута» была вся уставлена «ящиками Уорда» – новомодным изобретением со съемными стеклянными стенками, этакими миниатюрными теплицами, совершившими революцию в транспортировке растений на дальние расстояния. Надежно закрепленные канатами и веревками, они заполняли палубу брига.

Самой зеленой частью корабля был квартердек, где вдоль поручней и вкруг бизань-мачты выстроились ряды ящиков и горшков. Для дополнительной защиты своих подопечных Хорек соорудил тенты, дававшие тень в жару и оберегавшие от ветра в непогоду. В дождь они превращались в сборщики пресной воды, которой растениям требовалось много, и Хорек не желал, чтобы хоть капля ее пропала втуне.

На «Редруте» существовала собственная уникальная система использования пищевых отходов, которые не выбрасывали за борт бездумно: все, что могло пойти на подкормку растений, тщательно отделялось от остатков солонины, составлявшей основное меню команды. Спитая чайная заварка, кофейная гуща, рис, объедки бисквитов и галет загружались в огромный бочонок, подвешенный к корме. Он был плотно задраен крышкой, однако в безветренные дни амбре из сего компостного устройства вызывало нарекания со стороны рядом пришвартованных судов.

Конечно, буйная зелень и сверканье застекленных ящиков придавали «Редруту» необычный вид, вызывавший насмешки соседей по стоянке и порождавший вопросы, не та ли это знаменитая «психушка», что перевозит сумасшедших на отдаленные острова. Однако бриг, как и его хозяин, только выглядел чудно, и Полетт вмиг поняла, что в нем нет ничего странного, но, напротив, все подчинено двум целям: расчетливости и доходу. Скажем, груз его не требовал значительных финансовых вложений, но давал поистине астрономическую прибыль. Кроме того, он не привлекал воров и пиратов, не ведавших его истинную ценность.

На палубе «Редрута» не было ничего случайного: Хорек лично отбирал все растения, большинство которых лишь недавно проникли с американского континента в Европу, но вряд ли успели добраться до Китая. В нынешней его коллекции были львиный зев, лобелия и георгины, найденные Александром фон Гумбольтом в Мексике; из тех же краев происходили «мексиканский апельсин» и новая прекрасная фуксия; Северную Америку представляли гаультерия шаллон, декоративное растение с лечебными свойствами, и новый вид замечательного можжевельника, открытые Дэвидом Дугласом. Хорек не сомневался, что последняя особь произведет неизгладимое впечатление на китайцев, обожающих все хвойные сорта. Не были забыты и кустарники, особые надежды Хорек возлагал на цветущую смородину. Одно это растение, поведал он Полетт, окупило все затраты мистера Дугласа на первую американскую экспедицию, но еще никто не додумался привезти его в Китай.

Хорек намеревался обменять всю эту американскую флору на представителей китайского растительного мира, не известных на Западе. Полетт сочла идею остроумной и оригинальной, но Хорек решительно отрекся от ее авторства.

– Вы слыхали об отце Д’Инкарвилле? – спросил он.

Полетт задумалась.

– Не в его ли честь названа инкарвиллея, у которой чудесные цветки колокольчиками?

– Именно так. Иезуит Д’Инкарвилль несколько лет провел в Пекине при дворе императора. Его перемещения, как и всякого иностранца, были очень строго регламентированы: ему запрещалось собирать растения за пределами города, не разрешалось и посещать императорские сады. Дабы изменить ситуацию, он придумал ботанический обмен: по его просьбе из Франции ему прислали тюльпаны, васильки и колумбины. Но не они пленили императора, а скромная недотрога.

– Коли так, почему ее нет в нынешней коллекции?

Вид озелененного брига создавал о нем ложное впечатление, ибо этакий облик ему придал не безумный ученый или блаженный мечтатель, но усердный садовник, который, не утруждаясь размышлениями, решал практические задачи и считал Природу собранием головоломок, верное решение коих обеспечит ему хорошую прибыль.