Дымная река

На закате Нил частенько выходил на площадь, чтобы охладиться ледяным напитком. Одним вечером он столкнулся с близоруким Комптоном, который куда-то так спешил, что даже не протер запотевшие очки.

— А, Нил! Дим аа?

— Хоу лэн. Куда это вы так несетесь?

— На причал, нанять лодку.

— Вот как? Зачем?

— Неужели не знаете? Завтра юм-чаэ прибывает в Гуанчжоу.

— Кто?

— Верховный комиссар Линь. Все жители нанимают лодки, чтобы на него посмотреть. Если желаете, присоединяйтесь. Завтра в первой половине часа дракона будьте на причале.

— В семь?

— Да. Придете?

— Не знаю, работы много.

Комптон рассмеялся:

— Не волнуйтесь, завтра никто не работает, даже воротилы.

Удивительное предсказание сбылось: вечером Вико объявил завтрашний день выходным для всего персонала. Хозяйский завтрак в конторе тоже отменялся — сет приглашен наблюдать за прибытием комиссара с веранды Консульства.

С утра стало ясно, что весь город охвачен нетерпеливым ожиданием: вдалеке стучали барабаны, трещали фейерверки; за перекусом на скорую руку повар Место сообщил, что базары пусты, а лавки на улице Тринадцати факторий закрыты. Все, даже лоточники и бродяги, спешили хоть краем глаза увидеть юм-чаэ.

Когда Нил вышел на майдан, с веранд британской и голландской факторий уже доносился гул зрителей, а на причале «Очко» было не протолкнуться. Целых полчаса он высматривал Комптона и наконец увидел его в компании детишек, которых тот вел к ожидавшему их сампану.

Трое мальчиков — его сыновья, сказал Комптон, остальные — дети знакомых. Ребятне явно наказали не бедокурить, не дразнить гостя «черным ачха», но вести себя примерно, и шалуны, опустив глаза долу, скромно приветствовали Нила, а потом даже одергивали озорников в соседних лодках, когда те отпускали нелестные замечания о его тюрбане и ангаркхе.

Отчалили, но в столпотворении лодок, двигавшихся борт к борту, плыли еле-еле.

Нил поразился скоплению народа:

— Прямо будто праздник какой! И что, так всякий раз, когда в город приезжает большой начальник?

— Нет! — рассмеялся Комптон. — Обычно все наоборот — люди прячутся. Но Линь Цзэсюй — иное дело, он не такой, как прочие…

Прибытию комиссара, пояснил печатник, предшествовала молва о нем, породившая чрезвычайное брожение умов. Рассказы о его поездке заставили людей предположить, что он, видимо, последний из породы начальников, которая считалась давно сгинувшей: неподкупный слуга народа, ученый и умница, истинный государственный муж, воспетый в легендах и притчах.

Если другие чиновники, окруженные огромным эскортом, всегда путешествовали за казенный счет, то своей весьма небольшой свите — полудюжине вооруженных охранников, повару и паре слуг — юм-чаэ платил из собственного кошелька. Приближенные других начальников, ничуть не стесняясь, тянули деньги из тех, кто искал встречи с их боссом, но комиссар строго предупредил своих людей: уличенный во взяточничестве сядет в тюрьму. В гостиницах и постоялых дворах он заказывал самую обычную еду, категорически отвергая дорогие изыски вроде птичьих гнезд и акульих плавников. В пути он не бражничал с другими шишками, но встречался с учеными и знающими людьми, у которых спрашивал совета, как управиться с ситуацией в южных провинциях.

— С моим учителем юм-чаэ тоже повидался, — гордо сказал Комптон.

— А кто он?

— Его имя Чан Нань-шань, но, как своего учителя, я называю его Чжун Лоу-сы. В Гуанчжоу его все знать. Он писать много книг. Теперь будет советник юм-чаэ.

— Он едет вместе с комиссаром?

— Конечно! Может, вы его увидеть.

Толпа заволновалась, почувствовав приближение комиссара, и вскоре в поле ее зрения возник величавый баркас, затянутый малиновыми полотнищами в золотых блестках, сверкавших под солнцем. На палубе выстроилась команда, одетая в белую форму с красным кантом и островерхие ротанговые шляпы.

Баркас подошел ближе, и Нил увидел комиссара Линя, сидевшего на носу судна в тени огромного зонта. За спиной его стояли мандарины в шапках с красными и синими шариками, чуть дальше — шеренга гвардейцев в шлемах с плюмажами из конского волоса.

На фоне рослых солдат и ярких стягов, трепетавших на ветру, юм-чаэ выглядел маленьким и одетым блекло.

Подчиняясь размеренным взмахам весел, баркас плыл довольно быстро, однако Нил успел хорошо рассмотреть комиссара. Против ожидания, тот не был хмурым и чопорным, но с живым интересом оглядывал толпу — глаза его на гладком пухлом лице с высоким лбом, темными усиками и клочковатой бородкой светились умом.

Комптон дернул Нила за рукав и показал на корму:

— Смотрите, вон Чжун Лоу-сы!

Согбенный старик с жиденькой седой бородой, подслеповато щурясь, рассматривал скопление лиц. Каким-то чудом он заметил Комптона, и оба раскланялись.

— У вас хорошие отношения? — спросил Нил.

— Да, он частенько заходит в мою печатню поговорить о том о сем. Его интересуют английские книги и публикации «Кантонского дневника». Как-нибудь вы с ним познакомитесь.

— Я бы очень хотел, — сказал Нил, разглядывая сутулого старца, этакий образ китайского мудреца.