Дымная река

Зрителей, следивших за церемонией встречи с веранды Консульства, ошеломил ее финал, когда комиссар остановился у ворот цитадели и заговорил с местными чиновниками. Похоже, он их о чем-то спросил, потому что те показали на иностранный анклав. Комиссар оглянулся, и вот тогда каждому на веранде показалось, что он смотрит именно на него.

Взгляд этот смутил членов Совета, и все они согласились с Дентом, сказавшим:

— Не будем заблуждаться, господа, намерения сего человека отнюдь не мирные.

Вместе со всеми Бахрам отправился на завтрак, с учетом жаркой погоды накрытый на тенистой веранде Палаты. Море эля и отменные блюда не придали веселья трапезе, вскоре принявшей характер военного совета. Условились встречаться регулярно и обсуждать добытые сведения; новому председателю мистеру Уэтмору было поручено создать службу нарочных, дабы Совет мог собраться в любое время дня и ночи. Решили, что в случае кризиса церковный колокол британской фактории послужит набатом, возвещающим общую тревогу.

После этих довольно зловещих приготовлений наступило некоторое затишье, не требовавшее нарочных и набатного перезвона. Скупые новости не давали повода для беспокойства: новый глава проводит собрания и занят обустройством своего жилища. Озадачило только известие, добытое Фироном: комиссар не захотел обосноваться в той части города, где обитали военачальники и крупные чиновники, но местом своей резиденции выбрал старейшее образовательное учреждение Кантона — академию Юэ Линь.

В Совете никто не слышал об этом заведении, и даже Фирон не знал, где оно расположено: чужеземцам было нелегко заполучить план города, и посему география цитадели для них представляла определенную загадку. Самая подробная из тех немногих карт, что все же имелись, была у председателя Торговой палаты: основой для нее послужил двухсотлетней давности план, начертанный голландцами, в который теперь вносили новшества, какие удавалось раздобыть. В целях безопасности карта хранилась в запертом шкафу в кабинете председателя, куда, по приглашению мистера Уэтмора, и направились члены Совета.

На расстеленной карте Кантон предстал в виде колокола или купола: вершину холма на севере помечала башня Умиротворение моря, относительно ровная линия внизу листа означала реку, шестнадцать проемов в стенах цитадели подразумевали входные ворота. Сам город был представлен в виде сетки разномастных улиц и проспектов, пересекавшихся под прямыми углами.

Карта показала, что иностранный анклав и район административных зданий разделены не только городскими стенами, но и густо населенными жилыми кварталами: Город чужаков выглядел крохотным придатком в юго-западной оконечности цитадели. Район, где обитали мандарины и маньчжурские военачальники, был в северном секторе города, и чужеземцы считали большой удачей свою удаленность от местных властей — вот почему было важно знать местоположение резиденции Верховного комиссара. Она оказалась в неуютной близости к иностранным факториям.

— Все ясно, — сказал Дент. — Он направляет свой корабль нам наперерез. Готовит залп из бортовых орудий.

В ответ Слейд выпятил грудь и вдохновенно произнес:

— Что ж, сэр, вот и определилась линия нашего поведения. Зарубежной общине надлежит оставаться абсолютно спокойной и бездеятельной. Пусть китайские власти сделают первый ход, к чему они всегда понуждают своих оппонентов, зная, что тем самым получат преимущество. Но в кои-то веки этим воспользуемся мы. — Громовержец многозначительно помолчал и закончил: — В надвигающейся буре нам следует быть не дубом, но ивой.

Выступление его немедленно получило единодушную поддержку:

— Правильно!

— Отлично сказано, Джон!

Бахрам радостно присоединился к хору голосов. Он опасался, что британские горячие головы займут чрезмерно воинственную позицию, и теперь облегченно выдохнул, когда самая буйная из них призвала к сдержанности.

— Прямо в яблочко, Джон! Сейчас лучше быть ивой, нежели дубом. Сперва дождемся бури.

Однако предсказанный разгул ненастья замешкался: в последующие дни ощущались только бесцельные порывы встречного ветра. Тревога, вспыхнувшая от известия о приказе комиссара доставить к нему осужденных поставщиков опия, угасла после сообщения, что он смягчил им наказание. Пошли разговоры о том, что суровость наместника, возможно, преувеличена, но их опровергла следующая новость: юм-чаэ покинул Кантон, отправившись инспектировать фортификации на Жемчужной реке.

Члены Совета дружно испустили вздох облегчения, радуясь предстоящим спокойным дням, жизнь анклава стала входить в привычное русло, но вот комиссар вернулся и сделал первый ход.

Бахрам завтракал, когда на пороге дома № 1 фактории Фантай-Хон появился нарочный. Его встретил Вико, который, выслушав сообщение, бегом кинулся наверх и без стука вошел в контору.

Бахрам снимал пробу с пакоры из первых весенних овощей. Секретарь вслух читал последний номер «Дневника», но смолк, увидев Вико.

— Патрон, только что прибыл нарочный с известием об экстренном собрании.

— Заседание Совета?