Дымная река

— Мы передали Верховному комиссару ваше письмо, и он попросил своего заместителя его зачитать. Выслушав послание, его превосходительство сказал: «Чужеземцы просто-напросто потешаются над гильдией. Но со мной это не пройдет. Если к завтрашнему утру опий не сдадут, в десять часов я прибуду в Консу, и тогда вы узнаете, что к чему».

— Что он имел в виду? — не понял Нил.

— Это означает, мунши-джи, что он тотчас разгадал маленькую хитрость мистера Дента и посулил исполнить свою угрозу, если к утру не получит опий.

— Угрозу касательно казней?

— Скажу вам, мунши-джи, даже с последнего ряда я видел, что дело швах: у купцов дрожали руки, слуги их плакали, кто-то лишился чувств, его вынесли из зала. Однако все это не убедило Палату. По примеру Дента и Бернэма, торговцы стали оспаривать каждое слово, выспрашивать, с чего вдруг китайцы решили, что их и вправду обезглавят — как будто человек в здравом уме станет об этом врать. Купцы вновь и вновь повторяют: если к десяти часам не будет опия, двое из них лишатся голов. А у Палаты опять вопросы, снова тары-бары, но вот, наконец, кто-то предложил: сдать не весь опий, а, скажем, тысячу ящиков. Может, юм-чаэ этим удовольствуется?

— И что, все согласились?

— Да, в конце концов, но торговались, как на базаре. Даже потребовали оплатить сданный опий. С чего это вдруг? — изумились китайцы. А им в ответ — это цена ваших голов, убытки за ваш счет.

— Неужели они так сказали?

— Ну, примерно. — Вико покачал головой. — Понимаете, мунши-джи, делец всегда озабочен прибылью, это общеизвестно. Порой ему приходится маленько шельмовать. Такие вот правила игры. Нынче заработал, завтра немного потерял — для большинства торговцев это вполне нормально. Но типы вроде Бернэма, Дента и Линдси смотрят на жизнь иначе. С помощью Хоуквы, Моуквы и других купцов они получили неисчислимый доход. Однако сейчас, когда речь о жизни и смерти, они торгуются, словно базарные бабы. Поневоле задумаешься: если уж они так низко ценят жизнь друзей, мы с вами для них, наверное, вообще прах.

— Погодите, а мистер Кинг? Уж он-то не в их компании?

— Нет. Он говорил об обязательствах Палаты перед гильдией и давних дружеских связях, но доводы его никого не убедили. Однако подействовали слова переводчика — тот сказал, что в городе очень неспокойно и может вспыхнуть бунт, если пострадает кто-нибудь из китайских купцов. Коммерсанты струхнули и решили предложить комиссару тысячу ящиков в виде откупа.

— Думаете, он согласится?

Вико пожал плечами:

— Узнаем только завтра утром. Тогда-то и станет ясно, сохранят ли китайцы свои головы. — Он снова налил себе водки и качнул бутылкой: — Выпьете, мунши-джи?

Нил отказался — время позднее, а утром надо встать пораньше, чтобы к приезду комиссара быть у ворот Консу. После тяжелого дня хозяин поспит дольше и, если что, не станет бранить за отлучку, продиктованную беспокойством о ситуации.

Утром на майдане Нил сразу почувствовал, как что-то неуловимо изменилось. В криках беспризорников не слышалось былой веселости, и подаянию они ничуть не обрадовались. В голосах сопливой оравы, преследовавшей Нила, звучала неподдельная злость. Мальчишки отстали в начале Старой Китайской улицы, где также ощущались перемены: взгляды прохожих светились злобой, напомнившей о беспорядках в день сорванной казни.

Нил одолел половину улицы, когда его окликнул А-Тор, старший сын Комптона:

— Здравствуй, А-Нил! Отец тебя звать, ходить скоро-быстро!

— А что такое?

А-Тор пожал плечами:

— Ходить, приходить!

Минуя печатню, они сразу прошли к дому, который нынче, как никогда, выглядел оазисом безмятежности: цветущая вишня в центре мощеного двора казалась фонтаном из белых лепестков, бьющим сквозь расселину в плитах.

Неподалеку в тени козырька кровли сидел Комптон, рядом с ним расположился белобородый старец, которого Нил уже видел в день прибытия комиссара.

— Доброе утро, А-Нил.

— Здравствуйте, Комптон.

— Познакомьтесь с моим учителем Чжун Лоу-сы.

Оба китайца встали и поклонились, Нил постарался не отстать в вежливости приветствия.

Низенький каменный столик был накрыт к чаю, Комптон указал Нилу на свободный стул; они справились о здоровье друг друга, а затем печатник спросил:

— Вы, наверное, знаете о ночном совещании?

— Да, — кивнул Нил. — Торговцы предложили сдать тысячу ящиков опия.

— Верно. Рано утром купцы гильдии доложить об этом юм-чаэ.

— И каков результат? Его превосходительство удовлетворен?

— Нет. Он прекрасно понимать, что хитрые чужеземцы намерены сторговаться. Они думают, его можно подкупить, как прежнего губернатора. Но юм-чаэ тотчас отвергать их предложение.

— И что теперь будет? Хоукву и Моукву казнят?

— Нет. Его превосходительство понимать, что китайские купцы сделали все возможное. И он знать, что есть иноземцы, согласные с его приказом. Вся беда от кучки торговцев. Пришла пора наказать преступников, творящих зло.

— И о ком же речь?

— А как вы думаете?

— Дент и Бернэм?

Комптон кивнул.

— Джардина нет, и Дент занял место первого злодея. За ним давно наблюдают — контрабанда, подкуп, он главарь.

— И что с ним сделают?