Дымная река

По семейным обстоятельствам мистер Кинг покинул родной дом в Америке совсем юным, ему было всего семнадцать, когда его отправили в Кантон. Внешность субтильного юноши стала поводом для издевательств и грубых шуток со стороны его соотечественников. О тоне этих насмешек говорит его тогдашнее прозвище «мисс Кинг» (ты не поверишь, но за глаза его, случается, и сейчас так называют). И это одна из причин моей особой симпатии к нему, поскольку я тоже натерпелся от подобных кличек («Леди Чиннери»! Хиджра![47]). Я прекрасно знаю, что такое измывательство неотесанных хамов (ты не представляешь, дорогая Пагли, сколько раз с меня срывали лангути, и я, голозадый, отбивался от подлого сброда…).

Но мистер Кинг счастливее меня — Провидение сжалилось над ним и одарило его Другом. Через пару лет в их фирму приехал еще один американец. Звали его Джеймс Перит и был он по всем статьям золотым юношей: умен, воспитан и необычайно хорош собой. (Я видел его портрет. Не знай я, что он писан в Кантоне, я бы решил, что тот же самый человек позировал для «Мальчика в голубом» Гейнсборо.)

Не знаю, может, все это мои фантазии (вполне возможно, ибо я, как тебе известно, милая Пагли, неисправимый мечтатель), но я убежден, что в недолгое отпущенное им время «Жерико» и «мальчик в голубом» насладились истинной Дружбой. Увы, едва Джеймсу Периту исполнился двадцать один год, как он заразился страшным бруцеллезом…

Не стану вымучивать фразы, разводы от слез на этой странице сами скажут, моя душенька, как сильно ранила меня сия трагедия. Добавлю только, что золотой юноша похоронен на иностранном кладбище Французского острова, неподалеку от Вампоа.

Бедный мистер Кинг! Он вкусил от счастья, какое редко даруется смертным, но был безжалостно его лишен. Убитый горем, он посвятил себя религии и благим делам (от своего соседа я узнал, что в этом городе, где кишмя кишат лицемеры, мистер Кинг один из немногих истинных христиан).

Не утаю, любезная Пагли, в ту пору, когда я еще не ведал всех обстоятельств, раз-другой меня посещала мысль, не станет ли мистер Кинг моим Другом, о котором я так мечтаю. Конечно, это ужасно нелепая чушь; он, человек невероятно возвышенный, сочтет меня взбалмошным ветреным язычником и, честно говоря, будет прав. Однако я утешаюсь тем, что со мною он всегда ласков, вежлив и обходителен и даже обещал заказать мне свой портрет! Он вовсе не из тех, кто любит увешивать свое жилище собственными изображениями, и, наверное, его цель — сделать из меня доброго христианина. Но и пусть, не могу передать, с каким нетерпением жду его заказа!

Я подозреваю, тут обо мне ходят всякие сплетни. (Мистер Карабедьян говорит, на свете не сыскать другого такого места, где так любят перемывать кости друг другу.) Часто люди, завидев меня, отводят глаза и резко смолкают. О чем шла речь, догадаться легко, ибо многие местные шишки хорошо знакомы с моим папенькой, писавшим их портреты. Скажу одно: я так боюсь их насмешек, что держусь подальше от всех возможных знакомцев моего «дядюшки».

Что ж, такова моя доля, приходится терпеть. Тешу себя мыслью, что слегка поквитаюсь со всеми на своем полотне.

Не подумай, возлюбленная моя Паглисита, что я забыл о деле, которое ты и твой благодетель на меня возложили. Я по-прежнему лелею надежду отыскать того, кто прольет свет на камелии мистера Пенроуза.

В завершение сего рассказа не премину поблагодарить тебя за письмо, в котором ты сообщаешь свои новости. Я был очень рад узнать о прекрасных цветах, найденных тобою на этом твоем острове! Кто бы мог подумать, что столь бесплодная земля так богата растительностью? И кто бы мог вообразить, что моя милая Пагли выступит в роли бестрепетного исследователя?

Что касаемо твоего вопроса: ну конечно, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь в овладении разговорным английским! Пока что настоятельно советую быть осторожнее в выборе слов. Разумеется, нет ничего худого в том, чтобы похвалить матросов за хорошо сделанную работу, только в построении фразы следует быть осмотрительнее. Я-то тебя хорошо знаю, и потому прекрасно понимаю чистоту твоих намерений, когда ты одобрила боцмана, работавшего на носу брига. Однако не надо удивляться, что он был ошарашен этакой прямотой, я бы тоже оторопел, если б вдруг прелестная дама нежного возраста поздравила меня с «отменным стояком». Я далек от того, чтобы укорять тебя за непосредственность, милая Пагли, но все же лучше воздержаться от буквального перевода с французского языка на английский. Например, английский эквивалент французского bâton-à-foc вовсе не «спереди торчащая палка», но «утлегарь».

И ты, дорогая, поступила не вполне разумно, попытавшись объяснить обескураженному боцману, что хотела лишь отметить его умелость в обращении с этой «спереди торчащей здоровенной штуковиной». Поверь, дорогая принцесса де Паглевиль, иногда лучше не пускаться в объяснения вовсе.