Дымная река

Связи управляющего часто были полезны и Нилу, ибо, помимо бумажной работы, главная его задача состояла в кхабар-дари — добывании новостей. На первых порах Нил отчаялся удовлетворить ненасытность хозяина к известиям. В городе Нил никого не знал и, не имея других источников, штудировал старые номера «Кантонского дневника» и «Китайского архива» в надежде отыскать что-нибудь интересное для отчета. «Архив», более академичное издание, публиковал пространные статьи о повадках чешуйчатых муравьедов и малайских колдунах. Ничто из этого Бахрама не интересовало, за отвлеченные и бесполезные сведения он бранил:

— Не надо мне никакой учености, ясно? Никаких там «посему» и «поелику», только кхабар. Усекли?

«Кантонский дневник», публиковавший новости и полемические статьи, представлял гораздо больший интерес, тем более что редактор Джон Слейд был завсегдатаем Торговой палаты, и, стало быть, Бахрам часто узнавал о содержании свежего номера еще до его выхода в свет.

— Что вы кормите меня заплесневелыми новостями? — выговаривал он Нилу. — Я прошу молока парного, а вы меня потчуете скисшим.

Порой Вико, сжалившись над неопытным секретарем, подсовывал ему сведения, которые наверняка привлекут внимание хозяина. Благодаря этому однажды утром Нил смог возвестить:

— У меня кое-что есть для вас, сет-джи.

— Что же это?

— Памятная записка Сыну неба. В «Дневнике» опубликован ее перевод. Я подумал, вам будет интересно, поскольку речь о том, как положить конец торговле опием.

— Вот как? Ну что ж, прочтите.

«Едва опий начал проникать в Китай, дед вашего величества, благосклонный правитель, известный под именем Мудрый, предугадал его пагубность: он строго остерег своих подданных и наложил запрет на торговлю зельем. Однако в те времена его министры не могли представить, что сия отрава получит распространение, какое мы наблюдаем ныне. В старину опий считали роскошной забавой изнеженных деток богачей. Но постепенно он проник в верха, где в его сети попали военачальники и аристократы, и в низы, опутав работников и работниц, торговцев, монахов и монахинь, священнослужителей. Сейчас курильщиков встретишь повсюду, а необходимый им инвентарь открыто продается средь бела дня. Ввоз опия из-за рубежа постоянно возрастает. Возле Линтина и других островов бросают якорь суда, специально приспособленные для его транспортировки. Эти корабли не входят в Жемчужную реку, не приближаются к ее рукаву Бокка-Тигрис, но безнравственные купцы Квантуна, сговорившиеся с боевиками, посылают к ним лодки, прозванные „стремительными драконами“ и „резвыми крабами“, и меняют серебро на опий, который тайком перевозят на берег. Вот так ежегодно из страны утекает свыше тридцати миллионов таэлей серебром. Объем легальной торговли (импорт шерсти и часов, экспорт чая, ревеня и шелка) не превышает десяти миллионов таэлей, а доход от нее и того меньше. Выручка легальной торговли не составит десятой или двадцатой доли от прибыли, какую дает поток опия. Естественно, чужеземные купцы более всего заинтересованы в доставке зелья. Отток капиталов из Китая стал опасным недугом, но ваши министры не понимают, чем все это закончится…»

Бахрам оттолкнул тарелку и вскочил.

— Кто это написал?

— Старший визирь двора, сет-джи.

Бахрам забегал по комнате.

— Ладно, продолжайте. Что там еще?

— Автор оценивает разные способы, как пресечь поток опия в Китай.

— И какие же это способы?