Дымовая завеса

Пес опустил голову на лапы, замер, будто бы омертвел и даже не пошевелился, когда совсем рядом с собою услышал встревоженные шаги Сергея Ивановича — Серому было плохо…

Лисица на пороге

Балакирев сидел на обочине большака и пропускал машины — не задержал пока ни одной, хотя, по мнению Крутова, подозрительный серый «москвич» и начальственную «Волгу» с петропавловским номером надо было бы обязательно остановить, посмотреть, что везут граждане, сидящие за рулем.

«Москвич» был заляпан грязью по самую макушку, ошметки присохли даже к крыше, на стекле «дворники» вырыли целые траншеи, полукругом, глубокие, из радиаторных решеток торчали былки шеломанника, будто машину, как жирную дойную «симменталку», отпускали на выпас. Шеломанник — трава с сахаром, сочная, специально, видать, выращена богом для коров. Сок густо течет по коровьим губам, коровы шеломанник любят больше хлеба с солью. Явно на таежную речку сворачивал машину хозяин — темноликий, угарного вида человек в зимней шляпе. Человек этот вполне мог оказаться цеховиком — владельцем подпольной фабрики по выпуску колготок, маек и бюстгальтеров больших размеров, которых днем с огнем не сыщешь в магазинах — маета для камчатских женщин, — либо кочегаром, сбежавшим с проходящего сухогруза на промысел лосося, или больным, которого надо непременно вернуть врачам, — разносчиком гриппа, ангины, прочих опасных для человеческого тела болезней. Лежать ему следует в постели, а не раскатывать на грязном москвичонке по камчатским большакам.

Начальственную «Волгу» тоже, по мнению рыбинспектора Крутова, надо было проверить — вел ее рвач-щипач, на которых у Крутова нюх особый, он их, находясь в камчатских сопках, видит даже на материке; люди эти все норовят у земли, у неба, у воды, у государства, у других людей чего-нибудь отщипнуть, ничем не брезгуют.

Щипач под видом того, что это-де позарез надобно высокому руководству, нащипал уже в тайге столько, что никакая инспекция посчитать не сумеет — зачерпнул сетью в реке рыбы, вывернул из нее пироги с икрой, обрезал тёжку — жирный низ, спинки с головами повыбрасывал, заодно из леса еще кое-что прихватил, что попалось под руку: увидел золотой корень — камчатский женьшень, который, как и подлинный женьшень, редок, — вырубил колонию целиком, чтобы уже никому ничего не досталось; встретил смирного местного медвежонка — медведи камчатские, что спящие женщины, слова лишнего не скажут, человека никогда не тронут, от коров и от собак бегают, боятся даже галок и сорок — прикончил медвежонка колуном, швырнул в багажник: мясо собакам сгодится, шкурку можно будет выделать и бросить под ноги в прихожей, в общем, рвач-щипач своего никогда не упустит и если что возьмет, то ни с кем не поделится.

Главное, его редко когда укусишь, он всегда прикрыт: родственниками, начальством, учреждением, наглостью своей и горлом — к нему не подступишься, и ежели идти на него в открытую атаку, в штыковую, так он одним дыханием штык, ровно алюминиевую проволоку, согнет в кольцо, при случае может всю винтовку в узел завязать, либо вообще схряпать; ежели брать его окольным путем, хитростью, по-пластунски, он ров на дороге выроет, который не переползешь, если на кобыле попытаешься подъехать — щипач кобылу ядром из пушки сшибет и седока непременно постарается покалечить.

Балакирев пропустил и щипача — черная «Волга» с петропавловским номером участкового никак не заинтересовала.

А вот аккуратненький, вылизанный до того, что на нем жалко было ехать, «жигуленок» заинтересовал, и не напрасно, надо заметить.

Капитан Балакирев резко, будто в нем сработала некая тугая пружина, поднялся, одернул на себе форменную рубаху, короткую, неудобную, едва прикрывающую пояс, и вышел на большак.

Поднял руку. Жигуленок недоуменно мигнул фарами, словно бы сомневался — его останавливают или не его? Может быть, останавливают тяжелый «Урал», груженный бревнами, идущий следом, в двух километрах отсюда, либо продуктовый пикапчик, только что вылезший из ворот термального санатория, расположенного на краю поселка. Балакирев поднял руку выше: стоп, нарядный жигуленок!

Машина остановилась. За рулем сидел человек молодой, очень опрятный — каков хозяин, такова и машина, особой проницательности не надо, чтобы по машине определить характер и привычки владельца, иной востроглазый инспектор с одного взгляда не только человека угадывает, — угадывает даже, когда он завтракал, что конкретно ел — жареную колбасу или куликов-ягодников, когда в последний раз пил, что именно пил, сколько денег имеет на сберкнижке и кем работает его жена.

Опрятный водитель высунулся из окна жигуленка.

— Здравия желаю, гражданин начальник!