Дымовое древо

– Это не совсем смена темы – если только мы беседуем на тему пустопорожнего сотрясения воздуха.

– Не пытайся, я непрошибаем для критики.

– Там куча какой-то заумной терминологии. Какая-то «точечная активность»…

– Точечная активность – значит проявление инициативы, то есть когда сам берёшь быка за рога, покуда вышестоящее начальство сидит на жопе и не чешется.

– Там и другие были…

– Какие же это другие? Побуду твоим толковым словарём.

– Да разве я помню?

– Профессиональный жаргон – это важно. Надо учитывать вкусы потенциальной целевой аудитории. Эти ребята падки на всякую там абракадабру. Читал «Политику и английский язык»?

– Э-э-э… это же вроде Джордж Оруэлл… Ага.

– Читал, значит?

– Да. И «1984».

– Что ж, 1984 год у нас ещё впереди. И до его наступления не придётся ждать семнадцать лет.

– Ну это по-любому, – кивнул Шкип.

– Скорее шестнадцать, – заявил Шторм.

– Чего шестнадцать?

– Шестнадцать лет до восемьдесят четвёртого.

– Погоди-ка минутку. Восемнадцать. Восемнадцать!

Шторм рассмеялся, обмахивая ломтём хлеба свою остриженную армейским ёжиком голову.

– Парни, – молвил полковник, – неприятель такой ерундой не занимается.

– Чем не занимается?

– Сложением и вычитанием, сержант.

– Чем же занимается неприятель, господин полковник?

– Чем-чем, подрезает наши неразорвавшиеся снаряды и бомбы и подрывает ими наши яйца. Ютится в земляных норах. На обед ест не пудинги. Ест собственных детей во имя победы. Вот что у него на обед. Так что давайте-ка соберёмся и проявим активность. Теперь один из них на нашей стороне. Смог бы одной левой выкосить половину нашей пехоты. Прошёл все врата – знаете же эту вьетконговскую концепцию «трёх врат»? Пролить кровь, побывать в плену и провести время на Севере – у него галочки во всех трёх пунктах. Хао вот подтвердит – этот парень дрался ещё с французами. Сидел в плену на островах Кондао. Ушёл на Север и получил повторную идеологическую обработку после раздела Вьетнама. Вернулся назад тропою дядюшки Хо и с тех пор лез из кожи вон, чтобы нанести нам максимальный вред. Пару лет назад в Каофуке он пытался меня убить.

– Шутите!

– Около года после гибели Кеннеди, так что, я бы сказал, в конце шестьдесят четвёртого. Два с половиной года назад. Он признался в этом Хао.

Полковник повернулся к Хао, который, несмотря на своё присутствие за столом, до этого как-то ухитрялся сохранять невидимость, и Хао подтвердил:

– Он мне говорил, да.

– Швырнул гранату в храм, когда я был здесь с визитом. Бросок был высшего класса. А граната – паршивая, китайского производства.

У Шкипа отвисла челюсть; он сидел и пожирал глазами полковника – пьяного, одряхлевшего, совершенно неубиваемого.

– Вопрос в том, что́, при такой-то преданности, подтолкнуло его к измене? Что он говорит, мистер Хао?

– Не знаю, – сказал Хао.

– Вот этот-то момент мне и не нравится. Совсем не нравится.

– Не знаю, – повторил Хао.

– Послушайте, послушайте, – внезапно взбодрившись, воскликнул Шкип, – перед нами стоит задача состряпать эту фальшивку, эту выдумку. Возможно, я могу с этим помочь.

– Именно за этим ты и приехал сюда, за семь тысяч миль. Предположим следующее. Предположим, во время бомбёжки посольства в прошлом году пропали какие-то документы. Скажем, стенограмма собрания – несколько минут с посиделок старых пиратов, которые думают, будто у них есть ядерный чемоданчик, и желают с ним позабавиться. Эти изверги хотят контрабандой переправить его в Ханой и тем положить конец всей этой бессмыслице. Тому, что представляется им бессмыслицей. Да и фактически является бессмыслицей.

– Погодите-ка, – прервал его Шкип, – так на самом-то деле собрание было не по поводу, по поводу… ладно, название тут не важно… заговора, то есть не сам заговор. Собрание было по поводу того, чтобы попытаться остановить заговор. Другими словами, это не заговорщики. Это те, кто пытается расследовать заговор.

– Я тебя понял.

– Я – нет, – сказал Джимми Шторм.

– В бумагах нет ни минуты из настоящего заключения преступного сговора, – сказал Шкип; в ушах шумело от выпитого «Бушмиллса», – там не фактическая конспиративная схема, там ребята оценивают это… как его… – он собрался с силами, – ход конспиративной схемы. Так что вот эта зашифрованная стенограмма…

– Не шифровка. Лишь пара обрывочных фрагментов, которые пережили бомбардировку. Несколько клочков… – полковник, замолчал, и мысль его продолжилась без слов.

Теперь Шкип сожалел о том, что вернулся к этой теме. Дядя был прав в том, что стоило бы отложить выпивку до момента, пока они не закончат её обсуждать. Теперь они обсуждали её снова, и лично он, например, не понимал ни слова из собственных речей. Полковник, однако, пригубил ещё один глоток виски, и с темой было покончено.