Дымовое древо

Только что поужинал. А теперь начну шестидневный пост и взойду на эшафот, вкусивши одной лишь духовной пищи. Ты спросишь, какой же была последняя трапеза осуждённого на смерть? Да как всегда, рис в чём-то вроде рыбной похлёбки и две булочки. Bon appetit!

Кэти, мне кажется, я любил тебя. Такого у меня никогда не происходило ни с одной другой женщиной. Воспоминания о тебе я забираю с собой. И благодарю тебя в ответ.

С любовью,

Шкип.

2 апреля

Вчера вечером надзиратель приходил обратить меня к Христу и забрать мою почту, но я не отдал ему этого письма. Думаю повременить несколько дней. Кажется, мне ужасно не хочется…

В туалет кто-то вошёл. Она узнала голос старухи, сидевшей за соседним столиком.

– Юджин сказал, от чего у него сын умер?

– У Юджина никогда и не было сына.

– От сердечного приступа?

Кабинка в двух дверях от неё с грохотом открылась и захлопнулась. Кэти посмотрела на часы. Она опаздывала. Сложила страницы в сумочку и встала, чтобы пройти мимо старухи, которая стояла у зеркала, наклонив голову, и смотрела в пол.

Вернулась, нашла Джинджер, извинилась и ушла.

Кэти направилась к отелю «Рэдиссон» с видом на реку, первая дверь за углом, и в вестибюле огляделась в поисках мероприятия «Детских домов Макмиллана». Как она поняла, торжество то ли предназначалось для юных девушек, то ли посвящалось юным девушкам, то ли было как-то связано с юными девушками, потому что в холле таковых присутствовало много – причём очень юных, лет двенадцати-тринадцати, всех как на подбор хорошеньких, порывистых и легкомысленных, ярко накрашенных, как будто для сцены, причём эта подчёркнутая красивость как бы ещё сильнее акцентировала их недостатки: кривые ноги, заниженные талии, бёдра в пятнах и пупырышках, торчащие из-под коротеньких юбочек – вероятно, из-за того, что в помещении было зябко.

Следуя указаниям на медной табличке у лифтов, Кэти прошла через холл и до конца длинного коридора, а там за столом сидела женщина с двумя коробками из-под обуви. Из-за открытых двустворчатых дверей зала доносился усиленный микрофоном добродушно-монотонный говор человека, читающего речь с листа.

– Вы на модный показ «Макмиллана»?

– Отлично. Я попала куда надо.

– От А до Л или от М до Я?

– По-моему, мне надо найти миссис Рэнд. Я должна буду говорить со сцены.

– Так… миссис Кио внизу.

– По-моему, с миссис Кио я не знакома. По-моему, я общалась с миссис Рэнд.

– Миссис Рэнд сейчас на подиуме.

– Как думаете, можно мне просто войти и сесть?

Женщина сказала:

– Ой. – Похоже, с такого угла она ситуацию не рассматривала. – Скоро будет антракт.

– Или могу поймать её в антракте. А пока просто здесь где-нибудь посижу. – За исключением стула женщины и стола, никакой мебели поблизости не было. – Или побуду в холле. Через несколько минут попробую снова.

– Если вас устроит. Если не возражаете. Вы уж меня извините…

– Нет, – пробормотала она униженно; щёки её пылали, – я опоздала. Это вы меня извините.

В холле она села в кресло, обитое бурой кожей с медными заклёпками, и открыла сумочку.

2 апреля

Вчера вечером надзиратель приходил обратить меня к Христу и забрать мою почту, но я не отдал ему этого письма. Думаю повременить несколько дней. Кажется, мне ужасно не хочется прощаться. К Христу обратить меня тоже не удалось.

Когда-то я считал себя Иудой. Но это вовсе не так. Я тот юноша из Гефсимании, тот самый, что был там в ночь, когда арестовали Иисуса, тот левый чувак, который выскользнул из своего одеяния, когда его схватила толпа, и «нагой убежал от них».

По-моему, тебя занимает понятие ада. Помню тебя как своего рода знатока по этому вопросу. По Данте девятый круг ада предназначен для предателей:

родных,

родины и единомышленников,

гостей,

благодетелей и величества божеского и человеческого;