Дыра

– Ты, наверное, кроме как о жратве, больше ни о чем и не думаешь.

– Ну почему же, думаю… – все тем же довольным тоном продолжал он. – Думаю о том, как круто, что до школы еще целых два месяца и можно ни хрена не делать!

– Это да, – согласился Рыжий.

– А я в школу хочу, – произнес я, обратив на себя сочувствующие взгляды.

– Ну ты больной, – ответил Костя. – Чего там делать то?

– Да не знаю… – говорю. – Просто, нравится…

– Ага… – съехидничал Бутер. – Не школа тебе нравится, а тот, кто в ней учится в параллельном… – Он артистично похлопал ресницами и намеренно низкими голосом произнес: – Соловьева.

Все тут же захихикали, наверняка заметив мое раскрасневшееся лицо.

– Да не… – попытался я в защиту.

– Ага, ага! – атаковали они меня.

– А Славка влюбился, влюбился! – даже Совок осмелел и подключился к остальным.

– Ну хорош, пацаны.

Но пацаны, в особенности Бутер, останавливаться не желали. Тема влюбленности в таких вот мальчишеских шайках была равносильно смертельному приговору.

Наш любитель докторской колбасы достал из кармана платок, натянул его на свои кудрявые волосы и принялся расхаживать по сторонам, выпятив локти в стороны.

– Ой я Алиса Соловьева и в меня влюбился Славик!

Все пацаны хихикали как гиены, а я хотел сквозь землю провалиться. А всего то стоило один раз сказать ребятам, что светловолосая Алиса Соловьева – красивая девчонка.

Почему-то к горлу подступила злость, и я захотел наброситься на Бутера и выбить из него всю дурь. Клянусь Богом, я почти это сделал, но карма сделала за меня всю работу, когда толстяк грохнулся на землю, споткнувшись.

Разумеется, его громкое падение не обошлось без ответного смеха остальных, которое я спокойно могу назвать «ржанием». Постигшее толстяка наказание меня тоже порадовало, и я покатился со смеху. Кажется, мы могли бы хихикать до самого вечера, если б не испуганный и отрезвляющий вопль Бутера:

– Пацаны, пацаны, тут что-то есть!

Все мы подбежали к месту, куда указывал Бутер.

– Что это? – спросил Совок, посмотрев на Костю. Но тот лишь пожал плечами.

Все мы окружили округлый и железный прут, торчавший из земли. Судя по густому слою ржавчины, эта штука, чем бы она не была, пролежала здесь достаточно долго.

Костя оказался смелее всех, взялся за прут и потянул на себя.

– Вроде поддаётся…

– Мешает что-то.

– Давайте землю раскопаем!

И вот пятеро мальчишек, с загоревшимся от любопытства глазами, посреди большого луга начали копать. В ход шло все, что под руку попадалось, начиная от коряги-пистолета Совка, заканчивая собственной пятерней. Каждый успел сделать предположение о том, что же это такое:

– Это ящик с деньгами, пацаны, вот отвечаю! Наверняка какие-нибудь бандюгаи закопали, чтобы потом забрать обратно.

– Да не, это, наверное, просто какая-то железяка.

– Может, еще со времен войны осталось? – подумал Костя. – Часть какого-нибудь танка, либо немецкого, либо нашего.

– Его потом можно будет в музей отдать и денег получить! – зацепившись за догадку Кости, воскликнул Бутер.

Сгустились сумерки, но никто из нас даже не обратил на это внимание. У нас были более важные дела, чем вовремя успеть к ужину.

Спустя полчаса мы, с испачканными лицами, футболками и штанами стояли возле железного люка. На нем не было ни надписей, ни цифр, ни изображений, ничего, за исключением железного прута, служившего ручкой.

Мы, наверное, простояли целую минуту в оцепенении перед нашей находкой прежде, чем Костя вышел вперед, взялся за ручку и потянул ее на себя.

– Ну, чего встали? Помогайте! – велел он всем.

Я схватился за рукоятку с другой стороны, Рыжий и Совок обхватили за талию Костю, а Бутер стоял в сторонке и деловым тоном говорил:

– Давай, давай! Тяни! Сильнее!

Мы тянули на себя ручку что есть мочи пока не ощутили, как начали пятиться назад.

Люк открылся.

Совок и Рыжий грохнулись на землю, а Костя прямо на них.

Я же поспешил к открывшемуся ходу, из которого безостановочно валила пыль и запах сырой земли. Подойдя, я увидел лестницу, ведущую в тьму подземелья.

– Нифига себе… – почти шепотом произнес Бутер, вглядываясь во мрак.

– Эй, есть тут кто?! – крикнул Совок.

Рыжий взглянул на него как на дурака.

– Ну а вдруг… – опустив глаза, смиренно ответил Совок.

И здесь я не заметил среди нас Кости. Обернувшись, я заметил его заряжающего свой Калашников пульками.

– Ну че, пацаны, кто со мной? – Для убедительности своих намерений он достал из кармана механический фонарик, который всегда таскал с собой по случаю и без.

– Может родителей лучше позвать? – предложил я.

– Чтобы они забрали то, что там лежит внутри и не дали это нам? – спросил Костя.

– А ты знаешь, что там лежит?

– Нет, но совсем скоро узнаю.

Костя вышел перед люком и начал давить на ручку своего фонаря. Небольшой кружок света коснулся дна подземелья, которое оказалось не таким уж глубоким, как казалось изначально.

– Идёте? – он огляделся на всех, выискивая добровольцев.

– Ну… я поел только что и как-то… – отмазался Бутер.

– А я не хочу. Я лучше домой… – ответил Совок.

Затем призыв дошел и до меня.

– Я… не знаю, Кость.