Дыра

Я открыл коробок и увидел пять спичек. Это было не немного, а совсем ничего!

– Сиди тут, никуда не уходи! – наказал я ему.

Он снова быстро закивал и крепко сжал свой игрушечный пистолет.

Ну а я, дрожа от страха как осенний лист, начал спускаться вниз, отчетливо чувствуя, как страх наполняет мое худое тельце с головы до пят.

Спустившись вниз, я заметил впереди себя сплошную черноту, ведущую в никуда. Сейчас, возвращаясь мыслями в этот без сомнения жуткий день во всей моей жизни, я могу с точностью заверить, что более темного места я не припомню за всю свою жизнь. Это тьма космоса, где зрячий был наравне со слепым.

Господи, как же мне не хотелось делать хотя бы шажок на встречу этой тьме! При всех других обстоятельствах я бы не спустился туда и за все сокровища мира, но прямо сейчас мой лучший друг был в опасности. И я должен был его спасти.

– Никуда не уходи, – еще раз приказал я Бутеру, склонившему голову над проходом.

А затем я вступил во тьму.

Дрожащими руками я достал коробок и зажег первую спичку. Свет от ее пламени освещал лишь жалкий кусочек этого странного места. То ли бункер, то ли канализация, окружающее меня место не походило ни на что мне знакомое. Боже, даже сейчас я не могу дать точного описания того, что именно я видел, проходя по узким коридорам, стены которого почти касались моих плеч.

Я нашел те самые комнаты, о которых упоминал Костя. Открыв некоторые, я обнаружил, что они совершенно пусты – лишь четыре голых стены и низкий потолок. Одним словом, они походили на узкие гробы, где и два человека поместятся с трудом.

Первая спичка потухла, и я зажег вторую. Коридор казался мне бесконечным, а, возможно, он и был таковым.

Мне удалось уловить тот самый запах, от резкости которого мне стало не по себе. Вонь эту я мог бы сравнить с самой знакомой и простой вонью для понимания большинства людей – запахом тухлых яиц. А еще, как я выяснил позже, так может пахнуть сера.

Впереди, на расстоянии вытянутой руки, я услышал тяжелое дыхание. И в эту же секунду огонек в моей руке погас.

Судорожно я начал вытаскивать третью спичку и умудрился выронить коробок. Я выругался и на ощупь попытался отыскать его в океане тьмы под ногами.

Дыхание становилось все чаще.

Я захотел окликнуть Костю или Рыжего, но боялся. Глаза защипало от подступающих слез. Нащупав наконец коробок и спичку, я не решался ее зажигать. Но окутывающий меня мрак был куда страшнее того, кто был рядом со мной.

Я зажег спичку и в оранжевом свете увидел знакомые кеды.

– Рыжий!

Среди нас он был самым высоким и крепким. Все местные пацаны его шарахались и боялись, а уж про драку с ним и никто не помышлял. Но прямо сейчас передо мной, прижавшись к стене, сидел перепуганный мальчик. Дробовик в его руках ходил ходуном, а лицо цветом походило на простыню.

Не произнося ни слова, он смотрел на меня выпученными глазами, от которых мне было не по себе.

– Что с тобой? – выдавил я.

Тогда я еще не знал, что такое шок. Видеть в подобном состоянии человека было для меня в новинку, и я жутко перепугался за Рыжего. Мне даже было страшно коснуться его.

– Где Костя? – спросил я.

– Ушел, – прошептал он мне.

– Куда?

Рыжий еле заметно кивнул влево и сильнее прежнего вжался в стену.

– Жди здесь, – сказал я ему и, выпятив бластер вперед, направился в указанное направление.

– Не ходи туда, Слав, не ходи… – дрожащим голосом говорил Рыжий.

Третья спичка потухла.

Когда же я зажег четвертую, то очутился в просторном помещении. С ужасом я обнаружил, что заплутал, поскольку, обернувшись не увидел позади себя Рыжего.

Но зато увидел нечто другое.

В блеклом свете спички я обнаружил каменные врата. Точного их размера я не мог определить, поскольку мой огонек просто не дотягивался до потолка, но зато он достал до надписи. Для тогдашнего меня одиннадцатилетнего пацана эти буквы, ровно как и их смысл мне бы ничего не сказали. Но сегодня, закрывая глаза и мысленно возвращаясь в тот момент свой жизни я с уверенностью могу сказать, что именно там было написано. Пускай меня сочтут сумасшедшим, пускай даже допустят ту мысль, что вся эта история выдумка, оскорбив тем самым не только меня, но и память моего лучшего друга, но Господь мне свидетель – каждое слово в этой истории правда, как и слова, выдолбленные в камне этих врат:

Desine sperare qui hic intras

Уже после того, как я заметил эти тогда еще непонятные мне слова, моя рация вдруг заработала, заставив меня вздрогнуть.

Последующие несколько секунд я не забуду никогда.

Мне понадобилось долгих двадцать лет, чтобы собраться с силами и попытаться написать эти строки, и клянусь, я старался как только мог, но описать чувства, испытываемые мной тогда мне не под силу. Уже битый час я подбираю эпитеты, сравнения; пытался подобрать точные обороты, но все они даже отдаленно не передавали чувства одиннадцатилетнего мальчика, стоящего на краю мира.

Я лишь хочу не обмануть тебя, читатель, и поделиться с тобой теми же ощущениями, что испытал тогда я. Поэтому просто представь себя на минуту на моем месте тогда, двадцать лет назад.