Дыра

— Да он в моем классе учился! Записочки мне всё писал: «Давай дружить», но потом оказалось, что он и другим девчонкам то же самое писал. Мы его «шибздиком» называли.

— А потом что?

— А потом что? Лет через пять после школы прихожу за направлением на аборт, смотрю и глазам своим не верю — сидит наш «шибздик» в белом халате, смотрит на меня и улыбается. «Раздевайтесь!» — говорит.

— Ну и ты?

— А что я сделаю? У меня срок поджимает, другого гинеколога в поликлинике нет. Разделась, легла на кресло, глаза только закрыла, чтоб его не видеть.

Они смеются, потом спохватываются.

— А про что мы говорили до этого?

— Про конец света.

Воцаряется молчание, потом обе, как по команде, начинают всхлипывать.

В это время раздается стук в дверь, одна из женщин идет открывать и в квартиру вваливаются двое молодых подвыпивших мужчин.

— О! Явились голуби! Вот кому хорошо! Глаза залили — и никаких проблем.

— Вы что, идиоты, решили напоследок все, что в городе осталось, выжрать?

Мужики ухмыляются и заваливаются на диван.

— Девочки, не ругайтесь! Мы вам новость принесли.

— Что еще?

— А то, что вот это самый звездец, про который вы нам утром мозги парили, наступит, знаете, когда?

— Не говори им, пусть помучаются.

— Саня, Коля! Говорите немедленно!

— Ладно, скажем. В последнюю новогоднюю ночь этого тысячелетия! Поняли? Как 12 часов пробьет, так — раз! И звездец. И ни хрена мы в третье тысячелетие не попадаем, потому что недостойны!

— Как в новогоднюю? Кто вам это сказал?

— А вы на рынок сходите, там все говорят.

Женщины перестают ругаться и испуганно смотрят на мужчин, ожидая еще каких-нибудь подробностей.

— Но тут есть одна тонкость, — неожиданно трезвым голосом говорит Санёк. — Все дело в том, что считать последней новогодней ночью. По моим личным подсчетам она наступит только 31 декабря 2000 года. Так что у нас еще целый год и три месяца в запасе! А кому хочется подохнуть пораньше, тот пусть отмечает это дело 31 декабря этого года. Лично я никуда не тороплюсь.

Женщины недоверчиво смотрят на Санька, потом — вопросительно — на Колю. Тот пожимает плечами.

— Вы что пили-то сегодня?

— Не верите, — говорит Санёк обиженно. — Ну, как хотите. Доживем — увидим, кто прав.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой герою препарируют череп и прочищают мозги

Диван в мэрии, конечно, не то, что голый матрас в КПЗ. Стоило Гоге-Гоше прикоснуться щекой к мягкой подушке, как глаза его сами собой закрылись, и он провалился в горячий сладкий сон. И сразу увидел Москву, Садовое кольцо, и как он мчится в своем джипе-«мер-седесе» и хочет повернуть в сторону Кремля, но тут в машине раздается звонок, он снимает трубку и слышит: «Ваша встреча с президентом отменяется, вы нам больше не понадобитесь». Тогда он поворачивает в противоположную от Кремля сторону, чтобы ехать в офис компании, но на подъезде видит, что улица перекрыта ОМОНом, а у входа в офис маячат люди из спецназа, в черных масках и с автоматами. Он резко сворачивает в боковую улицу и решает ехать в банк, чтобы срочно оформить перевод счета, но тут снова раздается звонок, на этот раз на мобильник, и неприятно дрожащий голос управляющего банком сообщает: «Ваши счета только что арестованы». Он опять сворачивает в боковую улицу и долго петляет по центру города, поглядывая в зеркало заднего вида, но никакой погони за собой не обнаруживает. И вот уже его квадратный темно-синий джип стремительно вырывается за пределы Садового кольца и уходит из города на кольцевую дорогу и там мчится на предельной скорости в сторону Шереметьева-2, но на полпути он различает сверху какой-то лишний звук и догадывается, что его, видимо, преследует вертолет. Тогда он съезжает с трассы и ныряет в лесной массив. Последнее, что возникает в памяти, это лесная дорога, перебегающий ее прямо под колесами заяц, дальше — вспышка света в глазах, потом провал, темнота, полное отсутствие картинки и только ощущение тесноты, замкнутого пространства и присутствия рядом кого-то невидимого, но будто впившегося в его мозг и высасывающего оттуда все наличное серое вещество…