Дыра

— Ну и как там, в Москве? Власть нынче какая там? Прежняя еще или уже новая?

— Вы что имеете в виду? — похолодел Гога-Гоша.

— Ваших еще не скинули? — подмигнул ему Христофор Иванович.

— А! Нет, нет, что вы!

Он вдруг подумал, что сам давно уже оттуда и точно знать ничего не может, но решил на эту тему не распространяться.

— А что, построили уже в Москве капитализьм?

— Не вполне, не вполне… — отвечал Гога-Гоша, начиная испытывать неудобство от того, что его расспрашивают о таких вещах.

— А деньги какие сейчас? У вас нет при себе случайно? Посмотреть охота.

Гога-Гоша вспомнил о своей пластиковой карточке, но тут же решил, что она, как и все бывшие при нем документы, наверняка пропала, и лишь на всякий случай потянулся к пиджаку, висевшему в изголовье на стуле. К большому его удивлению, карточка целая и невредимая лежала в одном из карманов. Он вынул и протянул ее мэру. Тот бережно взял в руки, повертел, качая головой и дивясь невиданной штуковине:

— Это что ж, вместо денег теперь такие выдают? Ты смотри, как при коммунизьме. А сколько ж здесь, к примеру?

— Точно не помню. Тысяч двести-триста.

— Рублей? — удивился мэр.

— Нет, что вы! Долларов, конечно.

— А! — зауважал Христофор Иванович. — А рубли, значит, не ходят уже?

— Почему? Ходят где-то…

Христофор Иванович еще поспрашивал — про то, про сё, Гога-Гоша рассеянно отвечал, все время думая только об одном, как ему связаться с Москвой.

— Скажите, уважаемый… как вас? Христофор Иванович? Очень приятно. Я так понял, что вы здешний мэр, да? У меня к вам маленькая просьба. Мне срочно надо бы в Москву позвонить.

— Вот чего не могу, того не могу, — развел руками Христофор Иванович. — Связи нет, отключены мы от связи.

— Ну вот здрасьте… Связи у вас нет, транспорта тоже нет! Это правда, что от вас никакого транспорта нет?

— Чистая правда!

— Послушайте, уважаемый. Вы с какого года мэром?

— Я? Мэром? Так с самого начала. С 1991 года.

— А до этого кем были?

— Я? Директором городского рынка.

— Примерно так я и думал. — Гога-Гоша встал, походил рассерженно по кабинету, зашел сзади и чуть ли не крикнул в ухо порядком напуганному последними вопросами Христофору Ивановичу:

— Плохо руководите!

— Да уж как можем, — обиженно засопел носом Христофор Иванович.

Лежит тут, понимаешь, на его диване целые сутки, да еще недоволен чем-то. Небось, в кутузке бы не так разговаривал. Но — похож, похож, гад, на кого-то, волосы эти рыжеватые, лицо розовое, глаза злые, быстрые… Вспомнить бы, кто он в точности, а тогда уж решать, как с ним лучше разговаривать.

— Что же мне делать прикажете? — продолжал напирать гость. — Не могу же я здесь оставаться в самом деле!

— Отчего же и не остаться? — пожал плечами Христофор Иванович. — Места у нас хорошие, красивые — лес, речка… Пару часов езды — океан. А там такие острова! Мы тут первыми восход солнца видим, Новый год первыми встречаем. Оставайтесь с нами!

Гога-Гоша с презрением посмотрел на мэра и в сильном раздражении плюхнулся на диван. Но тут же вскочил, держась за зад и подвывая от боли. Христофор Иванович подождал, пока гость успокоится, и продолжал гнуть свое:

— Мне вас сам Бог послал. Скажу вам честно: тут все против меня. Только и ждут, чтобы я ушел. А ведь стоит мне уйти — горло друг другу перегрызут. Такое начнется! Мне бы годика два еще продержаться, а там…

— Знакомая песня, — буркнул про себя Гога-Гоша.

— Что вы говорите? — наклонился к нему Христофор Иванович.

— Так, ничего. Что вы от меня хотите, собственно?

— Хочу, чтобы вы сделали официальное заявление. Мол, уполномочен центром, лично президентом, продлить полномочия мэра еще на два… нет, лучше на три года. В порядке исключения, в связи с чрезвычайной ситуацией.

Гога-Гоша пожал плечами:

— За кого вы меня принимаете?

— Как же! Вы ведь… — Тут он запнулся, не зная, как лучше сказать. — У вас сейчас какая должность, я что-то запамятовал?

— У меня много должностей, — важно сказал Гога-Гоша. — Вице-президент, к примеру. Вас устроит?

Мэр даже руками всплеснул. Такой удачи он никак не ожидал. Но, видя, что гость продолжает оставаться не в духе, решил на первый раз ограничиться общим знакомством. «Куда он денется!» — думал про себя Христофор Иванович, на цыпочках выходя за дверь, где с нетерпением поджидала его Антонина Васильевна.

— Ну, Тоня, — сказал он ей. — Ухаживай за ним получше. Большая птица. Глядишь, и на четвертый срок останемся.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой герой ищет выход из положения