Дырчатая луна

— Не знаю... Все зависит от людей. От того, чего они хотят и во что верят. Одни строят в своем сердце храм, другие военный штаб...

— А если обсерваторию? — поддела старика Динка.

— Обсерватория — тот же храм. Ближе к звездам — ближе к Богу. Сказано, что Бог есть любовь. Если в каждом будет Бог, штабы станут не нужны...

— Как любить того, кто убил отца? — тихо спросил Лён.

— Не знаю, — вздохнул старик Август. — Честно скажу, не знаю... Но кто-то же должен остановиться первый.

— А второй тогда остановится? — опять спросил Лён.

И старик Август снова сказал, что не знает.

А цикады трещали в старой крепости без умолку. Словно от самих звезд шел сухой стеклянный звон. А еще было слышно, как скребется в конуре косматый Румпель. Рядом с конурой, сунув голову под крыло, спал Тиви. Но он-то спал совсем бесшумно.

СКАЗКА О МЕСЯЦЕ

Наутро они втроем искупались под скалами. Потом Динка сказала, что пора в школу. Лён решил проводить ее.

— Ничего, что с тобой пойдет такой оборванец?

— Кому какое дело!.. И, между прочим, выглядеть оборванцем сейчас даже модно.

Зорко сказал, что пойдет с ними. Но потом в секунду передумал — словно что-то вспомнил.

— Нет, я останусь... Раковины поищу...

А когда они ушли, тоже побежал через дамбу. Сам по себе...

Лён побродил по пестрым улицам, по шумному рынку. Проиграл две серебряные монетки жуликоватому парню, который дурил голову обступившим его людям с помощью пластмассовых стаканчиков и шариков.

Лён отлично видел хитрости этого мошенника и мог бы легко обставить его. Но это вызвало бы подозрение. К тому же у парня наверняка вертелись рядом дружки...

А монеток было не жаль. Денежный запас, который Лён получил в школе и держал в потайном кармане у пояса, не был израсходован и на треть.

И все же Лён поторговался с теткой, которая продавала арбузы, — так, чтобы не выходить из роли. И торговка эта, спешившая домой, уступила самый большой арбузище буквально за гроши.

— Кушай на здоровье, да не лопни. Люблю таких, у меня племянник конопатый, вроде тебя...

Что она сказала бы, увидев «конопатого» в парадной форме, при аксельбантах и тканом золотом поясе?

Лён притащил арбуз на бастион и увидел Зорко, который жарился на парапете и раскладывал раковины...

Вечером, когда опять сидели на каменном ограждении — лицом к морю, — Зорко сказал:

— Я придумал имя для той большой раковины...

— Какое, Зорито?

— «Камин»... Знаешь, почему? Потому что она снаружи серая, как камень, а внутри оранжевая, будто там огонек...

— Похоже, — согласился Лён. — Зорко, а ты знаешь, что такое «камино»? Не «камин», а «камино»...

— Наверно, круглая печка, — хихикнул Зорко и поежился. Он был без голландки, а с моря потянуло ночной свежестью.

— Сам ты печка... «Эль камино» по-испански значит «дорога»... В том интернате, где я жил до военной школы, была одна воспитательница, не похожая на других. Добрая. За это ее потом прогнали... Звали ее Камилла. Похоже на «камино», верно? Она рассказывала нам про Дорогу...

— Про какую? — шепотом спросил Зорко. И придвинулся вплотную к теплому Лёну. Тот ладонью прикрыл его колючее плечо.

— Про Дорогу, которая среди звезд. На нее люди уходят после жизни на Земле...

— Бабушка говорила, что они уходят в рай или в ад. Кто что заслужил...

— Может быть... Но есть еще Звездный тракт. Иногда он тянется прямо через космос, и звезды рядом с ним — совсем маленькие. Ну, как Динкины сережки... Не хихикай, балда... Их можно потрогать руками... А иногда он похож на простую земную дорогу. Это где как. Он же бесконечен, там бывает всякое...

— А зачем этот тракт?

— Вообще-то он называется не тракт, а именно Дорога... Зачем? Там встречаются все, кто потерял друг друга в этой жизни. Те, конечно, кто хотят. И кого ищут...

— И можно встретить родителей?

— Запросто... Неизвестно только, долго ли надо идти. Но это не так уж важно, времени там у каждого сколько хочешь. Вернее, его там просто нет...

— Как у невидимого Ермилки?

— Что?.. Да, правильно! И вот ты идешь, идешь и когда-нибудь встречаешь тех, кого ищешь... Может, даже тех, кого на свете не было...

— Как это?

— Ну... вот у меня должен был родиться брат. Мама умерла, когда ждала ребенка. И сделалось, что ни ее, ни брата... А теперь он был бы такой, как ты...

Зорко перестал дышать и придвинулся еще чуть-чуть. Лён продолжал полушепотом:

— А там, на Дороге... там может получиться, что мой брат есть. Там исправляются всякие несправедливости судьбы.

— Хорошо бы... А это правда?

— Так говорила Камилла...

— А ты веришь?

— Пожалуй, да...

Облака совсем догорели, растворились во тьме. Это была узкая гряда, она не закрывала ни зенита, ни горизонта. В зените опять белыми гроздьями вызревали звезды. У горизонта доцветала бледно-зеленая полоска. А над ней висел запрокинувшийся месяц.

Скоро месяц совсем съехал к горизонту, порозовел и должен был вот-вот коснуться воды. Наверно, всей природе казалось, что это очень важный момент. Даже цикады притихли.

Зорко повозился под ладонью Лёна и шепнул: