Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых

— Это у нас новинка, — сообщил дежурный. — Раньше слушатели занимались самоподготовкой в общем зале, а с прошлого года по всем комнатам разводку сделали. Можете выходить в книгохранилище нашей библиотеки, а также и в общегородскую информационную сеть. В памяти машины для вас будет выделена личная ячейка для хранения заметок, черновиков, курсовых работ. Потом инструктор придет, все объяснит.

Оставшись один, Вадим не смог удержаться. Он достал из коробочки геройский знак и приколол его на китель. Подошел к поясному зеркалу в тамбурке.

Нет, все–таки здорово, хотя сам по себе сюжет напоминает известную картину «Свежий кавалер».

«Герой России» почти один в один повторял своим видом наградной знак Белой армии «Участнику 1–го Кубанского (Ледяного) похода», которым награждались бойцы, проделавшие февральский переход 1919 года из Ростова до Екатеринодара под руководством генерала Л. Г. Корнилова. С него и началась победа, в дни, когда только потерявший здравый рассудок оптимист мог в нее верить. Большинство просто хотело умереть не как скотина под ножом мясника, а в бою и с честью.

На георгиевской колодке филигранно сплетенный из серебра и платины двойной терновый венец. Сквозь него снизу вверх и сверху вниз продеты два меча, золотой и вороненый. Как бы символы Победы и Смерти. Рукоятки мечей усыпаны крошечными бриллиантами, а между терновыми иглами разбросаны рубины — кровь спасителей Отечества.

С внутренней стороны венца гравированный девиз: «Feci quod potui!»[34] и номер — 1013.

Выходит, за всю историю этой награды он всего лишь одна тысяча тринадцатый кавалер. Неплохо за почти восемьдесят лет.

И, главное, присутствует непременно приносящее ему удачу число.

Такого ведь нарочно не придумаешь.

Жаль только, неизвестно, когда он сможет надеть знак в открытую, а не за наглухо запертой дверью.

В каптерке Ляхов получил положенное вещевое довольствие, едва уместившееся в два больших мешка.

Особенно понравилась Вадиму «учебная» форма, заменявшая здесь «полевую х/б». Приятного голубовато–серого оттенка, с вышитой золотом нарукавной эмблемой заведения, она была специально разработана для удобства занятий. Мягкая, типа фланели ткань, брюки навыпуск, легкий однобортный китель с обилием карманов, коричневые туфли типа мокасин.

Вместо погон — небольшие алые петлицы с обозначением лишь курса и факультета. Над правым карманом — нашивка с фамилией. Психологически верно, чтобы в процессе занятий слушателям и преподавателям не мешала разница в чинах. Погоны полагались только к строевому и парадному мундирам.

Академия, столь удачно выбранная Ляховым, входила в первую пятерку высших военно–учебных заведений России наравне с Академией Генерального штаба, Военно–морской академией и Высшим училищем правоведения. Кое в чем она их даже превосходила.

Прежде всего тем, что считалась наиболее аристократичной, располагалась в Москве, а не в Петрограде, и находилась под личным патронажем Великого князя. Благодаря уникальной специализации ее выпускники могли сразу же рассчитывать на получение высоких, вплоть до генеральских, должностей в посольствах, Главном разведуправлении и Генеральном штабе, самостоятельные посты военных атташе.

Даже самые слабоуспевающие (хотя таких почти не встречалось), дотянув до диплома, получали назначения минимум в штабы военных округов или флотов. Да и на гражданской службе перспективы открывались самые широкие.

Вместе с тем, Ляхов обратил внимание на то, что и здесь слушатели, по крайней мере первого курса, как ингредиенты коктейля, отчетливо делились на несмешивающиеся слои.

Первый — обычные строевые офицеры армейских частей, чином не ниже поручика, преодолевшие частое решето окружных отборочных комиссий и сдавшие весьма трудные вступительные экзамены при конкурсе до тридцати человек на место. Для большинства из них академия была единственным шансом пробиться в высшее военное общество.

Второй — штабс–капитаны и капитаны гвардейских полков, имеющие высшее образование и ранее служившие по соответствующему профилю. Этим и число вступительных экзаменов сокращалось вдвое, и конкурс среди них был вполне терпимый, 2–3 человека.

И, наконец, третий, в который попал и Ляхов. Эти люди оказались в академии путями неисповедимыми. В основном все они были подполковниками, редко капитанами, многие носили значки российских и иностранных военных академий и поступили вообще без экзаменов, на основании лишь приказов о зачислении.

Очевидно, им требовались не столько базовые знания, как некоторые специальные дисциплины, соответствующая «шлифовка» и диплом.

Из таких «аристократов» и был сформирован первый учебный взвод в составе двенадцати человек. С остальными слушателями курса они встречались лишь на лекциях, прочие же занятия шли по особому плану.

Но даже на их фоне Ляхов выделялся тем, что пришел уже в середине первого семестра. И теперь ночи напролет просиживал перед экраном, просматривая сотни страниц учебников и ксерокопированных лекционных материалов, которые уже изучили коллеги, чтобы на семинарах не выглядеть «митрофанушкой».