Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых

Лучше сначала самому разобраться, что за исследования проводит коллега. Благо предоставленная ему техника позволяла просмотреть и медицинские каталоги Государственной публичной библиотеки.

В своей комнате Вадим переоделся в домашнее, с сожалением посмотрел на запотевшие бутылки пива в холодильнике, поставил на огонь кофейник и улегся на диван с брошюркой в руках.

Как он и предполагал, это оказался сборник интеллектуальных и психологических тестов, с подобными ему уже приходилось иметь дело, только этот был что–то уж слишком большой. Двенадцать разделов, больше полутысячи позиций.

Прежде чем отвечать, Ляхов наскоро проанализировал текст, пытаясь угадать сверхзадачу автора–составителя. Чего он добиться хотел, предлагая именно эти вопросы пациенту?

Кое–какой опыт в этом деле у Вадима имелся, и с карандашом в руках он приступил к работе.

Первым делом — раскидать вопросы по тематике, не так, как в книжечке, а реально, поскольку известно, что форма вопроса не всегда совпадает с его истинным содержанием, которое подчас очень хитро маскируется.

Часа через три он с этой задачей справился. Картинка вырисовывалась интересная.

Примерно четверть тестов были чисто интеллектуальные — на эрудицию, сообразительность, умение нестандартно мыслить, находить просто аналогии и аналогии к аналогиям. С ними он разделался быстро и перешел к следующему блоку.

Здесь тоже было все понятно — проверка основных черт характера и темперамента, причем чуть ли не каждый пятый вопрос был своеобразным «детектором», предназначенным для проверки искренности отвечающего. Зная об их устройстве и принципе деятельности, Ляхову не составило труда подкорректировать ответы в желательном для него направлении.

А вот остальные поставили Ляхова в тупик. Это был большущий массив парадоксов, апорий и антиномий, в которых человек, не имеющий специального философского образования, просто не мог разобраться. Лично он — мог, поскольку еще в позднем детстве отец почти силой навязывал ему для прочтения и Платона, и Зенона, и аналогичные труды более современных любомудров.

Да, забавлялись они со столь же склонными к умственным упражнениям друзьями разбирательством проблем, кто бреет цирюльника и сколько зерен составят кучу, но откуда же доктору это знать?

В итоге Вадим решил отвечать не так, как ответил бы сам, а как мог бы это сделать еще плохо ему самому знакомый полковник Половцев. Но тогда придется потратить дополнительные усилия, чтобы лично для себя исключить слишком кричащее раздвоение личности.

Ровно в положенное время он предстал перед врачом, вручил ему книжку тестов с ответами и вновь устроился в давешнем кресле.

Теперь Максим щелкал кнопками и вертел ручки приборов, поминутно заглядывая в ответы, причем делал это не подряд, а выборочно, то с конца, то с начала, а то долго листал страницы где–то в середине.

Иногда он удивленно приподнимал правую бровь, иногда поджимал губы и бросал на Ляхова короткие взгляды исподлобья и повторял тот или иной вопрос вслух, предлагая Ляхову ответить на него еще раз. Память у Вадима была великолепная, и он ни разу не сбился.

Что–то у «невропата» не сходилось.

Да и неудивительно. Если машина действительно подобие детектора лжи, так сейчас она должна немного запутаться.

Закончив сегодняшний сеанс и сворачивая свою аппаратуру, Максим Николаевич неожиданно предложил Ляхову вместе пообедать.

— Если, конечно, у вас нет других планов…

Планов у Вадима не было, да если бы и были…

Коллега явно хотел продолжить свои эксперименты в неформальной обстановке. Этого же добивался и Ляхов, только пока не придумал, как это осуществить. Врач сам облегчал ему задачу.

Причем обедать они пошли не в академическую столовую, а в город. У Максима была небольшая красная «Даугава», полуспортивное купе, и он повез Ляхова в ресторан–поплавок, пришвартованный к берегу Москвы–реки напротив Большого Каменного моста.

По зимнему времени там было почти пусто, отчего официанты проявляли особую предупредительность, и кухня здесь оказалась совсем не плоха.

Они сидели у широкого окна в зале первого класса на верхнем этаже надстройки, после рюмки холодной «Смирновской» с удовольствием ели суп–харчо и неторопливо беседовали.

Слякотный и теплый в своих первых двух третях январь вдруг будто опомнился и показал свой норов. Ударил довольно крепкий мороз, густо, словно прорвались небесные закрома, повалил снег. Через день, как по расписанию, завывали метели.

Вот и сейчас по стеклам квадратных иллюминаторов приглушенно шелестели жесткие снежинки, а в вентиляционных трубах заунывно скулил северный ветер. Стены и башни Кремля смотрелись неотчетливо, как сквозь густую кисею.

Хорошо, уютно.

Вел разговор Максим, который носил точно такой же китель военврача, как недавно Ляхов. Правда, сидела на нем военная форма без изящества, и мятые погоны давно бы следовало поменять.

Но неопрятность первого в новой жизни приятеля отчего–то Вадима не раздражала. Очевидно, потому, что сам он вызывал интерес.

— Вы какое образование имеете, господин полковник? — поинтересовался Максим, наливая по второй.