Дыроколы

— Всё тихо! Пока… Можно идти, профессор ждёт, — Она смахнула набежавшие на глаза слезинки и мы стали выбираться из веселящейся толпы.

— Ну, ты и тип, Пробойников! — выговаривала мне по пути напарница, — Не успела оставить его на минутку, как он уже и к свадьбе чужой примазался, и бабёнку снял…

— Всё было не так, командир! — слабо отнекивался я, чувствуя как алкоголь растекается по жилам и дурманит голову — Кстати, Пересвет не обьявился?

— Пока нет!

Тем временем гуляющие отключили магнитофон. Его место занял хмельной баянист, тоже переодетый под ряженого. На его макушке чудом держался картуз с лакировоным козырьком и пришпиленным гладиолусом. Он уселся на табурет, растянул меха и хорошо поставлленным голосом запел серию озорных частушек про "Семёна" и "Семёновну":

— Семён, Семён не ходи с другой, а пойдёшь с другой, ну и… с тобой!

— Семёновна, в реке купалася, большая рыбина в… попалася!

Семёновна, в бане парилась, в предбаннике… ударилась!

Ну, и дальше в таком же духе…

Когда мы проходили мимо задорного куплетиста, я случайно оглянулся на него и меня пронзил холодок тревоги — размалёванный до неузнаваемости гри мом баянист, сверкнул вдруг золотыми коронками. Ещё один фиксатый?! Не много ли их собралось на нашем пути?

Береслава, в отличии от меня, ничуть не опьянела. Тем не менее я под хватил её под локоток и мы вернулись к воротам, на которых белела табличка с номером "61".

— У гармониста — золотые фиксы! — сообщил я по дороге Береславе.

— Видела! — ответила она, — Это настораживает! Заберём у профессора дырокол, и мухой на базу. Пересвета ждать не будем…

Мы прошмыгнули в незапертую калитку и оказались в густом саду, через который к высокому крыльцу двухэтажного дома вела дорожка из битого кир пича. Береслава приникла к щёлочке не до конца запертой двери и убедившись, что на улице помимо гулянки, по-прежнему спокойно, закрыла её на засов.

Потом мы пошли по са ду, настороженно вглядываясь в его глубину. Но всё вокруг выглядело довольно мирно. Причин для тревоги не возникало. Тем не менее Береслава протянула мне трофейный "ПМ" и вооружилась сама. Мы подня лись на крыльцо и постучали в дверь. Из глубины дома мужской голос пригла

сил:

— Входите, открыто!

Береслава прижала палец к губам, с опаской шагнув за порог. Я не пони мал её настороженности, но всё равно старался вести себя соответственно, водя стволом пистолета по сторонам. Именно так киношные полицейские прикрывали своих впереди идущих напарников.

Мы оказались в полуосвещённой дневным светом гостинной. Она была заставленна старинной мебелью и застелена коврами. Напротив входа виднелась широкая деревянная лестница с фигурными балясинами перил, ведущая на второй этаж. Но Береслава не стала подниматься по ней, а провернула налево и вошла в короткий коридор. Пройдя по нему до конца, мы открыли ещё одну дверь и очутились в просторной светлой комнате с высоким потолком. Я успел заметить что на окнах, за занавесками, пылятся горшки с геранью, кактусами и столетникми. Один из углов занимала дубовая кадушка с фикусом, по стенам висели выцветшие фотографии в деревянных рамках и высились книжные шкафы, а в центре комнаты стоял круглый стол, застеленный белоснежной кружевной скатертью с кистями, рюшечками и оборочками. За столом сидел человек, как две капли похожий на меня самого, но одетый несколько иначе. Как только я переступил порог комнаты, он поднял руку и спокойно прицелился в меня из пистолета Макарова.

— Руки вверх!

Ситуация — нелепей и не придумаешь. Я не стал спорить и поднял руки вместе с оружием.

— Вы что, профессор? — вскричала Береслава и прикрыла меня своим телом, — Это же ваш двойник из стержневого мира. Я вам о нём рассказывала пять минут назад.

— Откуда я знаю, что он тот, за кого себя выдаёт? — проворчал профессор. Хоть он и казался одного со мной возраста, но повадками походил на занудного старика. Мой двойник мне этим сразу не понравился. И как такой индивид мог додуматься до изобретения "дырокола" — ума не приложу! Скажи кто, ни за что бы не поверил…

— Я знаю! — нахмурилась Береслава, — Вам этого недостаточно?

— А вы проверяли?

— Вы меня утомляете, профессор! Конечно проверяла, он — человек! Если вам этого мало, то могу засвидетельствовать, что не далее как пять минут назад он одним залпом осушил стакан самогонки. На такое способен только человек, а никак не нелюди производства титанов и аруциндлеров.

— А вдруг они его специально этому обучили? — не сдавался чересчур подозрительный учёный.

— Прекратите, профессор, не смешно! Им такое и в голову бы не пришло. И потом, прежде меня его проверил Пересвет. Уж ему-то вы должны верить безоговорочно.

— Я и верю… — брезгливо скривил губы профессор, убирая оружие. Я заметил, что на меня он старается не смотреть. Словно опасается заразиться от одного моего вида, — " Но и проверка не помешает…

— Откуда у вас оружие, профессор? — спросил я, также засовывая свой пистолет в карман куртки.