Дышу тобой

Она понимала, что он совсем не контролировал себя. Она прекрасно знала, что в здравом уме Самойлов никогда не навредил бы ей. Но он выпил. Он нарушил свое собственное слово. Он клялся, что не будет пить. Чего же стоят его клятвы, обещания? Ничего, судя по вчерашней ситуации. Где гарантия того, что это не повторится?

– Отец, Блэк именно такой, как ты и рассказывал, импульсивный неконтролируемый агрессор, – послышался чей-то знакомый голос. – Но я нашел его слабые места, лучший друг Никита Фролов, и я практически уверен в том, что он неравнодушен к Клариссе Ковалевой. Я еще наблюдаю за этим.

Алиса остановилась, как вкопанная, прислушиваясь к разговору. О чем это они разговаривают? Она не могла посмотреть, кто это говорит, потому что так она бы выдала себя, а ей хотелось послушать. Она могла поклясться, что слышала уже этот голос.

Он был знаком ей. Или же похож на чей-то знакомый.

– Я понимаю, отец, – снова послышался злополучный голос. – Я постараюсь сделать так, чтобы это можно было выдать за несчастный случай. А потом можно будет диктовать ему свои условия.

Внутри у Лисы все похолодело, потому что до нее медленно начинало доходить, что имеет в виду парень, говоривший по телефону. Черт, нужно узнать, кто это. Только вот ноги стали ватными, не способными сделать ни шагу. И Алиса презирала себя за этот страх.

Только шаг.

Одно гребанное движение, Лиса.

Давай же!

– Я сделаю это, отец, – снова проговорил голос. – Только дай мне время.

Сейчас!

Лиса сделала коронный шаг, только вот она была уже одна в пустом коридоре, слыша только удаляющиеся тихие шаги. Сердце пропустило несколько ударов. И что же ей делать с тем, что она только что услышала? Девушка так и продолжала тихо стоять посреди коридора, совершенно ничего не понимая.

Глава 8

– Олег Туманов, ну, надо же, – ухмыльнулся Никита Фролов, толкнув его плечом так, что тот отшатнулся. – Какая неожиданная встреча.

Макс непроизвольно окинул парня одним из своих фирменных надменных взглядов, от которых обычно людям становилось не по себе, но Туманов, казалось, не заметил его, что еще больше выводило Блэка из себя. Весь вид блондина вызывал одно лишь неприкрытое раздражение. Эти зализанные светлые волосы, карие глаза, судорожно бегающие с Фролова на Блэка. Хотелось испортить эту мнимую идеальность.

И он испортит.

Они подловили Туманова в коридоре третьего этажа и уже не собирались отпускать, пока популярно не объяснят, кто тут главный. Кто в этой школе диктует правила. Это необходимо было сделать еще тогда, когда он спровоцировал его в коридоре, но там было слишком много народу. Не то, чтобы он боялся, что кто-то кому-то расскажет, не родилось еще таких смельчаков, но не хотелось, чтобы за этим наблюдали. Наблюдала она. Своими этими глазищами. Возможно, было бы правильным решением сделать так, чтобы она это увидела.

Заткнись, а? Она тут совершенно не причем. Какого дьявола вообще в этот момент мысли о заучке?

Разговоры с собственным подсознанием превращались в привычку, от которой хотелось поскорее избавиться. Слишком уж странной она была.

Он не хотел, чтобы за этим наблюдали в коридоре, потому что такое скопление людей могло бы привлечь внимание учителей. А беспокоить лишний раз мать ему не хотелось. Это правильное оправдание. Именно оно. Насрать на Ковалеву.

– Чего-то хотели? – поинтересовался Туманов.

Блэк, заметив насмешливый взгляд Фролова, решил позволить другу снять стресс, а заодно и повеселиться. В конце концов, ему не жалко. Хотя, нет, жалко. Он сам хочет увидеть в его глазах страх, когда он поймет, кто перед ним, кем он является, когда взмолиться о пощаде. Нет, он не передаст этого наслаждения Фролову, как бы тот не хотел выпустить пар.

Ему нужна разрядка.

И Туманов очень даже поможет ему ее получить, даже сам не подозревая об этом. Фролову придется найти себе свою собственную игрушку для битья. Хотя возможно, Макс отдаст ему и свою, когда она ему надоест окончательно, но сначала сам получит удовольствие.

– Прояснить кое-что, – саркастически ухмыльнулся Фролов. – Понимаешь, в чем дело, мой дорогой друг, у нас тут своя пищевая цепочка. И ты далеко не на вершине, доступно?

Губы Блэка искривила злобная усмешка. Любит же Ник всякие прелюдии. Да, Макс тоже любит поразглагольствовать на тему ущербности, морально унижать, втаптывать в грязь медленно и искусно, но сейчас был не тот случай. Сейчас ему не хотелось говорить, ему хотелось крови. Ему хотелось уже впечатать свой кулак в чье-то лицо.

Этот индивид влился в его команду. Посмел что-то ответить ему при всех. Строит из себя главного.

Макс и за меньшее наказывал.

А еще он общается с Ковалевой и ее дружками, машет ей своими клешнями в столовой. А это еще один повод для презрения. В память бумерангом ворвалось воспоминание о сладких губах, которые он тщательно пытался выбросить из своей головы навсегда. Ведь он хотел просто унизить ее, заткнуть, но никак не почувствовать того наслаждения, когда она ответила ему. Когда ее чертовы губы ответили, сминая его.

Что с тобой, Макс? Недотрах? Встает даже на заучку?