Дyxless 21 века. Селфи

– Этот человек сидел здесь. – Макс заходит в комнату и моментально растворяется в темноте. – Двойник его к батарее наручниками приковал. – Макс чем-то глухо позвякивает, добавляет еще какие-то комментарии, но я уже ничего не слышу. В ушах начинает звенеть одна нота, и я думаю: «Как бы не отключиться, как бы мне здесь не вырубиться».

– Спокойно, спокойно, слышишь? – Макс трясет меня за плечи. – Скоро все узнаем.

– Что мы ЕЩЕ, мать твою, узнаем?!

Мент встает к входной двери, чтобы я не вырвался из квартиры.

– Сядь, – Макс толкает меня на стул, – воду держи. Пей. Еще пей. – Он не дает мне встать, пока я, давясь, не высасываю пол-литровую бутылку «Эвиан». – Есть еще одна… вещь… пошли отсюда!

У подъезда две полицейских машины и карета «скорой».

– Залезай! – Макс дергает на себя дверцу «скорой».

– Вам не сюда, – говорит высунувшийся из салона врач.

– Нам минут пять поговорить… – Макс делает заискивающее лицо. – Это близкий родственник.

– Минут пять? – Врач выходит из машины, недоверчиво смотрит на него. – Ну если ровно пять… И вы там без самодеятельности только, поняли?

– Давай! – Макс толкает меня в салон и захлопывает дверцу снаружи.

Лицо девушки, сидящей на носилках, кажется сшитым из двух половинок. Одна похожа на кусок теста, только синего, – так все отекло. Вторая – без следов побоев, обездвиженная, с немигающим глазом и запекшейся кровью на губе. Волосы, слипшиеся от пота в колтуны, как у нечесаной афганской борзой. И запах. Омерзительный запах гниющей плоти. Как там, наверху. Увидь я ее при других обстоятельствах – не узнал бы. Или не поверил бы, что это она. Но все последнее время научило меня тому, что только самое невообразимое, самое невозможное, кажущееся галлюцинацией или расстройством психики – и есть реальность.

– Ты живая, – выдавливаю я.

По щеке Жанны, той, где нет кровоподтека, катится слеза.

– Ты живая, – говорю и бессильно опускаюсь рядом с ней на носилки.

Сидим молча минут десять. Слышно только, как жужжит, ударяясь о стекло, залетевшая в салон муха.

– Как ты? – голос хриплый, будто не мой совсем.

– Он… он убьет меня, – шепчет Жанна, будто сама с собой разговаривает.

– Это ты уже проходила. Кстати, как вы это устроили? Там… в отеле…

– Грим…

– Долго репетировала роль убиенной?

– Так… – Она пожимает плечами. – Тренировались.

– Это он придумал? – Жанна отрицательно мотает головой. – А если бы ты… А если бы я понял, что ты притворяешься?

– Никто бы не понял в твоем состоянии. В психологии это называется аффект.

«И кто бы мог представить, – думаю я, – все это время косить под неопытную, глупую сучку, а по итогу оказаться практически судмедэкспертом». Меня накрывает приступ животной злобы. Я сжимаю руками поручни кресла, чтобы не залепить ей прямого в ухо. Видимо, Жанна это чувствует. Сидит вполоборота, не поворачиваясь ко мне лицом. Спина напряженная, пальцами вцепилась в колени.

– Зачем вы Оксану убили? Она же не понимала ни черта.

– Поняла.

– Чего ты врешь?! Какой теперь в этом смысл? Ты ее из ревности убила, так ведь?

– Не я. В тот день, когда ты из гостиницы сбежал. Он ее у гостиницы встретил в то утро, рядом с твоей машиной. Предложил к ней домой заехать, за забытым ноутбуком. А она его про какой-то вокзал спрашивала, я точно теперь не вспомню. В общем, вычислила она его. Ну и…

– То есть сколько-то месяцев не «вычисляла», а в тот день вычислила?

– Не было у них никаких месяцев. Он с ней несколько раз поужинал, один раз после ужина они поехали к ней домой. Но что-то там пошло не так, и он свалил, забыв компьютер. Потом три дня ходил как ошпаренный, «лишь бы она его не открыла, лишь бы она его не открыла». Предлагал мне к ней съездить, забрать ноутбук, якобы «меня Володя попросил», но я не поехала, а потом…

– А потом Оксану грохнули, а тебя на цепь посадили. Это он тебе так за ноутбук отомстил?

– Практически. Потом ему стало не хватать телевизора, издателей, твоих друзей, твоих читателей. В какой-то момент стали нужны твои женщины, потом твой ребенок. Ему все время казалось, что ты все еще можешь изменить, поэтому забрать нужно было все до конца. Он начал сходить с ума, решил с твоей бывшей воссоединиться. Я сказала ему, что очень опасно…

– Сходить с ума?! – ору я. – Господи, что ты несешь? Что ты несешь?! То есть с самого начала он был нормальным, а потом стал сходить с ума? Вы же оба ебанутые маньяки, только вас не лечить надо, а валить сразу!

– Что тут у вас? – открывается дверь, и в салоне появляется голова врача. – Вы ее бьете, что ли?

– Не бью. Простите, дайте мне еще пять минут.

– Дайте ему еще время! – Из-за спины врача видно Макса. – Я вас очень прошу.

– Ладно. Только не орите так громко. Люди же мимо ходят! – Врач закрывает дверь.

– Я не думала, что он псих. – Жанна наконец поворачивается ко мне. Побои делят лицо на две части, как маску «Мистера двуличия» или как там злодея в «Бэтмене» звали? – Сначала мне казалось, что он просто аферист. Милый обаятельный аферист. А потом… еще до того как он к твоей бывшей подкатил… в ту ночь. Да, точно, после того как он Оксану убил… тогда все ясно стало.