Дзэн и искусство ухода за мотоциклом

Душевный покой – вовсе не наносное в технической работе. В нем все дело. Производит его хорошая работа, а уничтожает – плохая. Спецификации, измерительные инструменты, контроль качества, окончательная проверка – все это средства достижения конечной цели: утоление душевного непокоя у того, кто отвечает за работу. В итоге имеет значение только это состояние, и больше ничего. Причина в том, что душевный покой – необходимое условие для восприятия Качества за пределами и романтического, и классического Качества, восприятия того Качества, что их объединяет, – и он должен сопутствовать работе. Уметь видеть то, что выглядит хорошо, понимать причины, почему оно хорошо выглядит, и сливаться воедино с этой хорошестью в работе, – значит воспитывать внутренний покой, умиротворение духа, тогда эта хорошесть и воссияет.

Я сказал «внутренний душевный покой». Он не связан с внешними обстоятельствами. Он может снизойти на монаха в медитации, на солдата в тяжелом бою или на токаря, срезающего последнюю десятитысячную дюйма. Он уничтожает любое смятение, любые оглядки и влечет за собой полное отождествление с обстоятельствами, а уже в нем одни уровни спокойствия открываются за другими, и они – как и более привычные уровни деятельности – глубоки и труднодостижимы. Вершины достижений – Качество, открытое лишь с одной стороны; сами по себе они относительно бессмысленны и часто недоступны, если штурмовать только их, забыв об океанских впадинах самоосознания (они с самосознанием – разные вещи), которое происходит из внутреннего душевного покоя.

Этот внутренний душевный покой приходит на трех уровнях понимания. Вероятно, физического спокойствия достичь проще всего, хоть и у него множество уровней, – это нам доказывает способность индусских мистиков жить погребенными много дней. Умственное спокойствие, при котором не возникает никаких случайных мыслей, похоже, труднее, но и оно достижимо. Самым же трудным выглядит спокойствие ценностей, при котором нет случайных желаний, а просто выполняются жизненные акты без желания.

Я порой думаю, что эта внутренняя умиротворенность, этот душевный покой сходен с тем успокоением, которого добиваешься иногда на рыбалке, если не идентичен ему. Отчего рыбалка и популярна. Просто сидишь, опустив леску в воду, не двигаясь, ни о чем особо не думая и ни о чем особо не заботясь, – вот вроде и снимает все внутренние напряги и фрустрации, что раньше не давали тебе решить проблемы и заражали твои мысли и действия безобразием и неуклюжестью.

Чтобы починить мотоцикл, на рыбалку, конечно, идти не требуется. Выпей кофе, погуляй вокруг дома, просто отложи работу на пять минут тишины – этого хватит. Сам тогда едва ли не почувствуешь, как дорастаешь до этого внутреннего душевного покоя, как все тебе открывается. Если отворачиваешься от этого внутреннего покоя и Качества, им проявленного, – выходит скверный уход за мотоциклом. Если поворачиваешься к нему – хороший. Формы обращения и отвращения бесконечны, но цель всегда одна.

По-моему, когда понятие душевного покоя вводится и ставится в центр любой технической работы, на базисном уровне практики происходит сплав классического и романтического Качества. Я говорил, что этот сплав можно увидеть в опытных механиках и слесарях определенного склада – и в их работе. Говорить, что они не художники, – значит неверно понимать природу искусства. У них есть терпение, неравнодушие и внимательность к тому, что они делают; больше того, есть еще некий внутренний душевный покой – это не напускное, оно прорастает из определенной гармонии с работой, в которой нет ведущего и ведомого. Материал и мысли мастера меняются вместе чередой гладких, ровных перемен, пока его разум не успокоится – в тот миг, когда материал готов.

У всех нас были такие мгновения – когда мы делали именно то, чего действительно хотели. Просто у нас, к несчастью, такие мгновения разлучились с работой. А механик, о котором я говорю, одно от другого не отделяет. О нем скажут: «заинтересован» в том, что делает, «увлечен» работой. Получается такая увлеченность потому, что на режущем краю сознания нет ни малейшего ощущения разъединенности субъекта и объекта. «Весь в деле», «прирожденный», «руки откуда надо растут» – есть куча речевых оборотов для того, что я называю отсутствием дуальности субъекта-объекта, ибо оно отлично понимается фольклором, здравым смыслом, повседневной практикой мастерской. Однако в языке науки редки слова для выражения этого отсутствия дуальности субъекта-объекта, потому что научные умы сами себя отгородили и не сознают такое понимание, ибо взяли на вооружение формальный дуалистический научный взгляд.