Дзен московского олигарха

Решительно выбросив из головы странные мысли, выключила воду.

Вообще, она считала себя крайне невлюбчивым и прагматичным созданием. Единственный раз, когда она влюбилась, а это было в седьмом классе, она рыдала неделю в подушку. И этого ей хватило с лихвой. Нет-нет, это все не для нее. Сегодняшнее происшествие словно вывернуло наизнанку все самое потаенное и сокрытое. Она впервые почувствовала себя… женщиной. Желанной. Сводящей с ума. Даже учитывая, что этот чурбан ничего такого не имел ввиду.

Мозг сразу схватился за слово «такого».

– Варвара, ты выдумываешь невесть что, – строго сказала отражению. – Он поцеловал, чтобы ты не орала. Потому что мы обе знаем, что орать ты собиралась. И это было худшее, что ты могла сделать в тот момент.

Она всегда старалась быть предельно честной с собой. В конце концов, кто как не она знает все собственные мотивы.

– Запомни, Варвара, этот поцелуй для него ровным счетом ничего не значит. Не должен и для тебя.

Она послушно кивнула самой себе, закутавшись в махровый халат, поплелась в кровать.

Нырнула в мягкую постель.

Уставилась в потолок. Мягкие ванильно-розовые блики подкрадывающегося рассвета лениво расцветали на белом глянце.

Фадеев не выходил из головы. К поцелую рисовалось продолжение. Варвара уже представила, каков он без футболки. Мысленно гладила сильные плечи, прислушивалась к движению невидимых сильных и умелых пальцев. Кожа горела. Фантомные поцелуи невесомо ложились на губы, ласкали шею, а нос дразнил свежий и немного горький аромат. Чувственный, манящий…

Варвара порывисто села.

– Ты чего? Дура? – строго спросила себя.

Опрокинулась на подушку, запахнула халат. Натянула до подбородка одеяло.

В желудке жалобно зашевелился голод как альтернатива мыслям о Фадееве.

Но это уж как-то простительно, все-таки с обеда ничего не ела. И в кафе ее так и сводили. А пирожные Толмачевской помощницы только раздразнили аппетит.

Подумав немного, девушка решила, что поход на кухню – это лучшее, что она может себе предложить.

Откинув одеяло, она сунула ноги в домашние туфли, плотнее затянула пояс на халате. Сбросив с головы мокрое полотенце, вышла в коридор.

Во флигеле она жила одна. Здесь было несколько спален, сейчас пустующих. Это гостевое крыло. Тихий коридор, лестница на первый этаж. Направо – дверь в гостевой кабинет. Налево, под лестницу и через оранжерею – проход в основной дом. Варвара юркнула туда.

Ноги в домашних тапочках ступали бесшумно. Белый халат, рваные тени оранжерейных растений, желтые блики разгорающегося утра и еще не отошедшей ко сну луны – все вместе превращало девушку в привидение. Она сама себя им представляла.

«Ночная жрица, блин», – шмыгнула носом и толкнула дверь в основной дом. Здесь тоже было тихо и безлюдно: Толмачев в больнице, мама с ним, комнаты Олега и Светланы, на сколько Варвара успела узнать, находились в противоположном крыле. Служащие на ночь в доме не оставались, приходили утром и вечером возвращались в поселок – в основном все были местные. Поэтому Варвара решила особенно не скрываться и смело направилась в кухню, уже представляя, какой бутерброд сейчас соорудит.

В желудке стало сладко от предвкушения.

Толкнув дверь, потянулась к выключателю. Рука наткнулась на что-то жесткое и живое. Оно сжало запястье и рвануло куда-то вправо, едва не сбив с ног. Варвара ахнула и зажмурилась от неожиданности, когда почувствовала жесткий захват и чужую ладонь на лице, а за спиной – холодную стенку холодильника. Дышать оказалось нечем. И она вцепилась зубами в чужую руку.

– Ой, черт! – мгновенная свобода и раздраженный голос: – Опять ты! Чего тебе не спится, а?

Варвара распахнула глаза: на фоне разгорающегося утра – Фадеев. Та же черная футболка, потертые джинсы, усталая и небритая физиономия. Взгляд суровый исподлобья. К знакомому пряно-древесному запаху прибавился едва уловимый – салата и копченостей. Варвара сглотнула:

– Вы нормальный вообще? Чего вы здесь делаете?! – она отступила от стены, отодвинулась на безопасное расстояние. Плотнее запахнула халат на груди и включила, наконец, свет.

– Судя по всему тоже, что и ты собиралась сделать. Ужинаю, – безопасник небрежно взглянул на нее, спрятав лукавую ухмылку, кивнул на стол: на большой круглой тарелке красовался бутерброд. Лист салата, сыр, горчица, толстый кусок ветчины под парой кружков помидора. Все на внушительном куске ржаного хлеба.

Девушка сглотнула с завистью. Фадеев покосился на нее и кажется, потерял интерес, вернулся за стол. Удобно устроившись, потянулся за бутербродом.

Варвара не шевелилась, наблюдала за его спиной, разглядывала татуировку.

– Кофе сделай.

Приказ вывел ее из оцепенения.

– На ночь вредно, – отрезала. – Спать потом не сможешь.

Это какая-то мелкая, но все-таки месть – сказать ему «ты». Крошечная, но победа.

Девушка подошла к холодильнику, достала хлеб, корзинку с овощами. Подумав, взяла кусок ветчины и сыр.

– Ну хоть сок налей, – не оборачиваясь, настаивал безопасник.