Дзен в большом городе

— Я думал, что тебе поработать надо и не лез. Но, черт побери, радость моя, ты и спать осталась в гостевой комнате! Так что рассказывай — что случилось?

Я посмотрела в его уставшее лицо и нахмурилась:

— Ты что… не спал всю ночь?

— Заснешь тут, — мрачно буркнул он.

— Что, так переживал? — загордилась я.

— Радость моя, ты храпела так, что дом трясся!

— Это ты пошутил так? — недоуменно нахмурилась я.

— Да нет. Итак, я тебя слушаю.

Что тебе рассказать, любимый ты мой? Что ты видел не меня? Что не я шарахалась от тебя весь вечер, ибо последнее, что я помню — то, как я иду по кладбищенской тропинке к могиле любимого парня. И было это пополудни. А потом я проснулась, и в незашторенное окно проливала свое серебро луна…

— Мне обряд надо провести, и перед ним необходимо уединение и воздержание, — врать Дэну оказалось неожиданно легко.

— Так бы сразу и сказала, — облегченно выдохнул он. — Я знал, что есть какое-то разумное объяснение твоему вчерашнему поведению.

— Послушай, Дэн, — я нерешительно крутила чашку в руках и боялась взглянуть ему в глаза. — Сейчас у меня идет серия обрядов для одной клиентки, обряды сложные. Если я еще раз себя так поведу — ты не удивляйся и не лезь ко мне. Лучше всего — уезжай к себе в коттедж, не надо тебе на меня такую смотреть.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Магдалина, я не уеду. И отчего мне кажется, что ты опять куда-то влипла?

— Именно, — спокойно кивнула я. — Тебе кажется.

— Смотри.

— Я большая девочка, — усмехнулась я.

На самом деле мне хотелось забраться к нему на коленки, зареветь и все-все рассказать. Только вот нечестно это — взваливать на любимого свои проблемы. Сейчас он не знает ничего и потому спокоен. А если я расскажу — будет мучаться и тревогой за меня, и виной, что он ничего не может сделать. Нельзя так подставлять любимых. Нельзя.

И потому я одна пройду этот путь. Одна решу все.

Или не решу, но это уж как Господь даст.

Все в руке Его.

— Пошли спать? — глаза его смотрели на меня с непонятной надеждой, хотя видно было — понимал, что я сейчас скажу…

— Дэн, я сегодня буду ночевать в гостевой.

— Ясно.

— У меня обряд.

— Я понял.

— Не обижайся, а? — безнадежно попросила я.

Он молча встал и пошел из кухни.

— Дэн, — мягко позвала я, и он обернулся с порога. Я видела, как подрагивают его губы в приготовленной улыбке, видела, что он ждет, что я сейчас подойду, уткнусь ему в грудь и никуда его не отпущу. И он улыбнется и скажет: «Дурочка ты моя…»

— Не выходи до утра из спальни, чтобы ни услышал, хорошо?

— Даже так? — лицо его закаменело, покрылось маской бесстрастности.

— Скорей всего, я буду колдовать, — спокойно призналась я.

Он равнодушно пожал плечами, всем видом показывая, что ему сугубо фиолетово на мои заскоки, развернулся и пошел наверх. А я сидела и думала о том, как же все нелепо получается…

Потом, когда все кончится — я ему расскажу. Он запоздало за меня немного испугается, отругает за то, что я ему ничего не сказала, но зато он будет знать — я его люблю. И что сегодня я не желала его обидеть.

Мы все играем в эти игры. Я — не рассказала ему о своих проблемах, он не стукнул по столу кулаком и не рявкнул: «А ну-ка выкладывай все!». Мы очень любим друг друга, и потому врем, дабы не причинить большего зла.

Мудрая позиция.

А пока я пила чай и размышляла. Последнее выходило сумбурно — мысли путались, ибо я, ведьма, ничего не понимала в том, что со мной происходит…

Не знаю, что там плела Вера насчет покойницкой ауры, а я реально видела только один вариант — бесы. Только бесы могут вселиться в тело человека и управлять им. Правда, мне достался весьма странный бес. Не буянит, любит играть в компьютерные игрушки, вежлив с дамами, даже если они ведьмы. Футбол опять же уважает.

«Ты несешь бред, — внезапно сказал внутренний голос. — Какой бес, если ты с утра до ночи вся в молитвах и имя Господне у тебя с губ не сходит? И к тому же ты веруешь, реально веруешь! Ты знаешь, что Господь есть, ты чувствовала Его не раз и ты Его уважаешь. Да ни один бес к тебе и близко не подойдет!»

И это верно, мысленно согласилась я.

Не бес. Но и не покойник, это столь же нелепо, как скрещивание ромашки и чебурашки.

Тогда — что, что во мне? Пока я определенно знала только одно — это мужчина. Только мужчина способен отвешивать комплименты женщинам и смотреть футбол. Да и хотелось бы мне посмотреть на девушку, которая при виде Дэна закроется в комнате, стараясь избежать его внимания.

Обхватив голову руками, я настойчиво гнала одну бредовую мысль: Женька. Мысль была настолько бредовой, что впору было ей давать медаль за идиотизм, но отчего-то мне упорно казалось, что в этом есть некое рациональное зерно.

«Да уж конечно, — хмыкнул внутренний голос. — Он мужчина. Неоспоримое доказательство».

«Но он же как бы духом сейчас…, — раздумчиво проговорила я, — может и попробовал залезть, как считаешь?»

«Он живой! У него есть свое тело, оно в коме, только и всего!»

Да. Точно, я несу чушь.

А потом мне пришла мысль посмотреть на своего «квартиранта».