Дзержинский

Собралось человек двести. Старые и молодые, но все с серыми, испитыми лицами, узловатыми, натруженными руками, с навечно въевшейся от сажи и дратвы грязью.

— Знаешь что, — сказал Феликсу Ян Росол, когда они подходили к лесу, — представлю я тебя Франеком. Для рабочих так будет понятнее и проще. А то придумал какого-то Астрономека.

Так Ян Росол и представил Дзержинского собранию.

Сапожники долго аплодировали Франеку. Хорошо он сказал о том, что рабочих Эйзенхорна должны поддержать рабочие других фирм — русские, поляки, евреи, все, без различия национальностей и вероисповедания. Сила рабочих в единении. Решение о забастовке приняли дружно. Тут же выработали свои требования к хозяину: установить 12-часовой рабочий день, увеличить оплату труда на 30 процентов, разместить надомников в мастерских. Выбрали забастовочный комитет. Вошел в него и Лесневский.

Франек не обманул. Рабочих фирмы Эйзенхорна поддержали другие сапожники. Агитаторы, подготовленные Дзержинским, поднимали на борьбу одну за другой обувные фабрики, фирмы и мастерские. Вскоре забастовка сапожников Варшавы стала всеобщей, И закончилась победой.

Непосредственным результатом этой победы было то, что все сапожники, состоявшие ранее в ППС, перешли к социал-демократам. Вслед за ними стали откалываться от ППС и примыкать к социал-демократам наиболее сознательные рабочие других профессий — столяры, пекари, металлисты.

После собрания сапожников фирмы Эйзенхорна среди варшавских рабочих разнесся слух, что есть какой-то «литовчик», который хорошо знает рабочую жизнь и уж очень понятно разъясняет, в чем суть эксплуатации рабочего класса капиталистами.

К Росолам и Лесневскому стали обращаться с просьбами привести «литовчика», но те решили больше Дзержинского на общие собрания не пускать. Слишком велика опасность провала, да и в кружках у него дел по горло. Дзержинский сам вел занятия почти во всех кружках. Больше было некому.

Очень трудно было работать из-за отсутствия социал-демократической литературы. Ян Росол вытащил из тайника экземпляр брошюры Розги[6] «Независимость Польши и рабочее дело», да еще у одного старого социал-демократа нашлось два комплекта газеты «Справа работнича» — вот и все. Недостаток литературы пришлось восполнить широкой устной агитацией и собственным творчеством.

Феликс Эдмундович написал статью, где в популярной форме критиковал ППС и излагал задачи социал-демократии. Эту статью агитаторы на очередном занятии кружка добросовестно переписали и в рукописи распространили по всему городу. Во время забастовки сапожников Дзержинский написал и сам же издал гектографированную Прокламацию.

Старый Росол рассказал Дзержинскому о своей беседе с рабочим Штефанским, недавно перешедшим к ним из ППС.

— Пилсудский очень раздражен. Среди близких ему людей он прямо говорит: «Надо раз и навсегда покончить с этой социал-демократией». Его очень интересует, кто скрывается под именем Франек и Астрономек. Боюсь, не пахнет ли здесь какой-нибудь провокацией.

— От этого типа всего можно ждать. Я ему в Вильно много крови попортил, — ответил Феликс.

Руководители ППС стали направлять на занятия рабочих кружков, созданных социал-демократами, своих агитаторов.

На занятия кружка столяров явился пепеэсовец Лыхосяк, известный по кличке Козак. Лыхосяк был рабочим-столяром и неплохим оратором. Руководители ППС надеялись, что столяры скорее поддержат «своего», чем пришлого интеллигента Франека. Однако их расчеты не оправдались. В горячей дискуссии Дзержинский разгромил все доводы своего оппонента.

После окончания занятий, когда Феликс уже ушел, как всегда торопясь куда-то, Лыхосяк схватился с Антеком.

— Ну погодите. Мы еще с вами рассчитаемся! — грозил Козак.

Когда Антек рассказал Дзержинскому об этой стычке, тот не придал большого значения угрозам пепеэсовцев.

В декабре 1899 года представители социал-демократических кружков Варшавы постановили образовать «Рабочий союз социал-демократии». Так менее чем три месяца спустя после приезда Дзержинского в Варшаву там была воссоздана социал-демократическая организация.

— Товарищи! — говорил Дзержинский на одном из первых заседаний правления союза. — Наш союз — неотъемлемая часть социал-демократии Королевства Польского. Но мы пойдем дальше по пути к объединению социал-демократии Королевства Польского с социал-демократией Литвы, а затем и России в единую, мощную пролетарскую партию.

— Меня очень беспокоит Литва, — продолжал Феликс. — Когда я после побега приехал в Вильно, новые руководители литовской социал-демократии — старые товарищи были уже в ссылке — вели переговоры с ППС об объединении. Мы не можем отдать литовских рабочих националистам. Поэтому я прошу разрешить мне незамедлительно поехать в Вильно для переговоров об объединении польских и литовских социал-демократов.

— Насчет объединения предложение правильное, а вот стоит ли ехать в Вильно Астрономеку, надо подумать. Его там все шпики знают, недолго и с тюрьмой «объединиться», — рассуждал Ян Росол.