Дзержинский

— Я знаю Антонова-Овсеенко по девятьсот пятому. Мы вместе работали тогда в Варшавской военно-революционной организации. Но, насколько мне помнится, последнее время он не был большевиком, — заметил Дзержинский.

— По возвращении из Парижа Антонов примкнул было к «межрайонцам». Но «Штык» — человек действия. Пока Троцкий торгуется и вырабатывает условия объединения, Антонов явился к нам в ЦК и попросил принять его в партию без всяких условий.

— Но что же с Ильичем? — нетерпеливо спрашивает Феликс Эдмундович.

— Свердлов успел увести его с Широкой, от Елизарова, на другую квартиру. И как раз вовремя. Налетевшие юнкера арестовали было Надежду Константиновну и Елизарова, но, впрочем, их вскоре отпустили. Сейчас Владимира Ильича в Петрограде уже нет. Кадетские и меньшевистско-эсеровские газеты травят Ильича, требуют его явки в суд, — продолжал Подвойский. — Вечером 7 июля состоялось узкое совещание членов ЦК по этому вопросу. Постановили: явку в суд Ильичу не разрешать. Сталин заявил: «Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге». И что вы думаете? На следующий день к нам в «военку» является солдат-вестовой из штаба округа и рассказывает, что командующий войсками генерал Половцев именно так и инструктировал командира отряда, созданного для поисков Ленина, — «расстрелять на месте».

— Ну нет, мы им Ленина не отдадим! — Феликс Эдмундович даже вскочил и заходил по комнате.

…На станции Разлив Дзержинского встретил токарь Сестрорецкого завода Саша Емельянов. Яков Михайлович Свердлов так точно описал его, что Феликс Эдмундович сразу узнал в этом высоком, тонком семнадцатилетнем рабочем своего провожатого. Обменялись паролем и отзывом — без этого Саша не повел бы незнакомого человека к Ленину. По пути Дзержинский пробовал заговаривать с Сашей, но тот отделывался короткими ответами. Он весь проникся важностью порученного ему дела и боялся, как бы не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

Так, почти в полном молчании, прошли версты четыре-пять. Между деревьев показалось озеро, заросшее у берегов камышом, невдалеке обычный крестьянский дом.

Чтобы надежнее укрыть Ленина, отец Саши рабочий-большевик Николай Александрович Емельянов по поручению партии арендовал за озером Разлив сенокосный участок. Там, в шалаше, под видом финского косца и жил Владимир Ильич.

Все так же молча переплыли озеро. Саша указал Дзержинскому тропинку к шалашу, сам остался у лодки.

От костра поднялся и пошел навстречу коренастый мужчина в синей, выцветшей от солнца косоворотке. «Неужели это Ленин?» Смущал не столько гладко выбритый подбородок, как походка. Стремительную ленинскую походку Дзержинский не мог спутать ни с какой другой, а этот идет солидно, тяжело ступая на пятку.

— Здравствуйте, дорогой Феликс Эдмундович! — весело приветствовал его еще издали Владимир Ильич.

«Он, Ильич! Внешность изменил, даже походку, а голос-то, голос с мягкой картавинкой, его», — Дзержинский ускорил шаг.

— Пойдемте в мой «рабочий кабинет», — говорил Владимир Ильич, крепко пожимая руку Феликса Эдмундовича.

Они прошли на маленькую полянку, со всех сторон скрытую густым кустарником.

О местопребывании Ильича знал очень узкий круг лиц. В Разливе из членов ЦК у него изредка бывали только Свердлов, Орджоникидзе и Сталин.

Владимир Ильич забросал Дзержинского вопросами о том, что происходит в Петрограде, о настроениях рабочих, солдат. Внимательно, слегка склонив набок голову, слушал Ленин рассказ Дзержинского о его беседах с крестьянами и солдатами во время поездки на родину. Наконец, исчерпав свои вопросы, заговорил сам.

С огромным вниманием, стараясь не упустить ни одного слова, слушал Феликс Эдмундович Ленина. Ильич говорил о том, что двоевластие кончилось, вся полнота власти перешла в руки контрреволюционного Временного правительства, а меньшевики и эсеры, в руках которых пока находится руководство Советами, превратили их в придаток правительства. Данные Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, пе могут взять власть. Власть контрреволюционной буржуазии может быть теперь свергнута только силой! Эту новую линию, линию на вооруженное восстание должен провозгласить VI съезд партии большевиков.

Слова вождя захватили и взволновали Дзержинского. Перед ним раскрывался крутой поворот в тактике большевиков. Если Ильич ставит в порядок дня вооруженное восстание, значит, и впрямь подошел срок пролетариату брать власть в свои руки. Приближался момент, достижению которого Дзержинский посвятил всю свою жизнь. Внешне он оставался сдержанным и спокойным, но разве можно было не волноваться!

А Ленин уже перешел к вопросам практическим. Его интересовало, могут ли большевики рассчитывать на поддержку польских и литовских социал-демократов?

— Вполне, — не задумываясь, твердо ответил Дзержинский. Мы рассматриваем себя как неотъемлемую часть большевистской партии и поступим так, как решит съезд.

— Спасибо. А теперь у меня к вам просьба, — сказал Ленин, — сегодня же передать Свердлову и Сталину, что я жду их завтра утром. Непременно. Мы должны обсудить доклады, которые они от имени ЦК представят съезду. Время не ждет.