Дзержинский

Строго говоря, Совнарком не имел полномочий отменять решение II съезда Советов. Однако после заключения мира в Брест-Литовске 3 марта и этот сомнительный пункт утрачивал силу. Кроме того, в документе не указывалось, какой орган вправе применять кару. Об этом ВЧК напомнят в свое время.

Так укоренялась привычка вольно трактовать даже собственные — советские — законы.

* * *

В марте ВЧК начинает создавать чрезвычайные комиссии на местах. К концу лета эти органы уже действуют в основных губерниях и десятках крупных уездов. Но ЧК пока существуют фактически на правах отделов в местных исполкомах. И зависят они главным образом от местных властей.

22 марта 1918 года на заседании Курского исполкома его председатель зачитал телеграмму из Москвы, подписанную Дзержинским. Из зала спросили: «Кто это такой?» Председатель ответил: «Не знаю, в Совнаркоме такого комиссара нет». На пятом месяце существования ВЧК руководители губернии, расположенной не так уж далеко от Москвы, еще не слышали фамилии Дзержинского.

Глава двадцать четвертая. ПЕРМСКИЙ ИЛЬИЧ

Все приготовления сделаны. Ближайшей ночью Ганька срубит голову контрреволюции. А пока самое лучшее — пойти искупаться. Ганька бросается в холодную еще Каму (начало июня), согревается быстрыми движениями, переворачивается на спину, смотрит на родной завод. Чумазый гигант стоит на берегу реки, зажатый с трех сторон горами. Грохочет 50-тонный молот, шипит металлическая лава, на частоколе труб лежит черное облако на фоне ясного неба; сквозь рев металла слышится свист ремней, дребезжание шестеренок... Далеко разносится гудок завода-великана, на 15—20 километров. В неурочный час он вызывает ужас у жителей Перми: опять какая-то заваруха в рабочей слободе.

Мотовилиха — пушечный завод в четырех километрах от Перми. 25 тысяч рабочих. И чуть не каждый готов взять в руки оружие, если кто-то посягнет на их самоуправление. Здесь свои законы, своя власть. В городе обыватель боится выйти на улицу, а в рабочей слободе по-прежнему не запирают дверей и окон. От уральских казаков Мотовилиха отбилась. Мятежные белочехи проезжали на восток — их разоружили, как миленьких, только револьверы оставили офицерам. А главный в этой твердыне уральской революции — Гавриил Ильич Мясников, председатель исполкома местного Совета. Ганька — для своих.

В 1905 году шестнадцатилетний Ганька участвовал в захватах оружия, боях с полицейскими и казаками. Попал в руки карателей — его превратили в сплошной кровавый синяк, но — выжил. И дальше вплоть до 1917-го — аресты, побеги, вновь аресты, каторга. Впоследствии Ганька будет именовать себя большевиком с 1906 года, а Мотовилиху примерно с того же времени — «большевистской крепостью на Урале». Знал ли молодой Ленин, что есть у него такая крепость и такой преданный последователь? Откуда было взяться такому количеству «большевиков» в российской глубинке до революции? «Большевики» и «меньшевики» обитали за границей (а размежевались окончательно только перед мировой войной). В провинции действовали члены РСДРП без «б» и «м», оттенков в социал-демократии, как правило, не различавшие. А с началом войны связь между российскими и заграничными социалистами вовсе надолго прерывается.

В общем, никакой Ганька не большевик. А кто же? Авторитет для него — Александр Лбов, организатор восстания на Мотовилихе в пятом году, впоследствии — «уральский Робин Гуд», скрывавшийся в лесах, погромщик, экспроприатор денежных сумм. Лбов именовал себя «коммунистом-анархис-том». Изловили и пристрелили его в 1908-м. Вот и Ганька — разновидность анархо-коммуниста. Мандаты, подписанные Лениным и Свердловым, он рвет, если прибывающий в Мотовилиху уполномоченный из Центра ему не по нраву. Хорош большевик!

В Петрограде еще Февраль, а в рабочей слободе под Пермью даже не Октябрь, а сентябрь 1918-го, красный террор. Был такой Митька Бажин — провокатор, из-за которого не один революционер сложил голову. После Февраля извлекли его из Белогорского подворья, где он скрывался под видом смиренного инока Петра. Пермь настояла, чтобы отправили его в губернскую тюрьму. Как скажете... До тюрьмы Митька не дошел. Приезжал в Мотовилиху следователь разбираться, кто конвоировал, что да как, но быстро понял, что лучше глубоко не копать.

Сердобольный пермский Совет намеревался забрать из рук рабочих красногвардейцев еще одну драгоценную особу — бывшего помощника пристава Бурова, истязавшего в тюрьме революционеров. Пермяки на этот раз конвой свой прислали. Будь по-вашему. Когда арестованного проводили мимо проходной завода, раздался выстрел — точно в голову. Следствия не назначали, помнили случай с Митькой Бажиным.