Дзержинский. Любовь и революция

В середине января 1919 года из Базеля через Германию движется опломбированный состав. В нем возвращаются домой русские военнопленные. Среди них коммунисты, а также Софья с сыном. Они получают место в поезде благодаря помощи Сергея Багоцкого, представителя Советского Красного Креста (свидетеля на свадьбе Дзержинских в Кракове). Социал-демократическое правительство Германии боится радикальных социал-демократов – 15 января были убиты Роза Люксембург и Карл Либкнехт – поэтому поезд останавливается только вдали от станций, а пассажирам запрещено покидать вагон. Сопротивляется и молодое польское государство: поезд направили сложным путем через Пруссию на Кенигсберг, оттуда в Белосток и в направлении Минска. Там все пересаживаются в советский состав. Женщин с детьми разместили в "теплушке", то есть отапливаемом вагоне, так как на улице мороз минус двадцать градусов. Наконец, в субботу 1 февраля, пробыв в пути две недели, Софья с Ясиком прибывают в Москву.

На Александровском вокзале их ждал Феликс, только что вернувшийся с восточного фронта. Поздоровались – и он оставил их на какое-то время одних, потому что должен был заняться прибывшими тем же поездом пленными.

Мы поехали вместе с ним [Феликсом] в его квартиру в Кремле, которую он получил незадолго перед нашим приездом, – вспоминала Софья. – Это была просторная комната с двумя большими окнами на первом этаже в так называемом холостяцком крыле. Наша комната находилась рядом с обширным помещением с тремя окнами, в котором тогда размещалась столовая Совета народных комиссаров. (…) На следующий день, несмотря на то, что это было воскресенье – Феликс, как всегда, пошел на работу на Лубянку³⁹⁹.

Вскоре они сменили квартиру на более просторную, в доме, где располагался музей. «Это была солнечная трехкомнатная квартира с видом на Большой кремлевский дворец» – описала ее Софья. Дзержинский будет жить там до смерти.

Они вели в меру обычную семейную жизнь, хотя у Феликса не было на нее много времени. Янек стал ходить в детский сад (его самым близким другом был там сын Свердлова Андрей, которого все звали Адя), потом в начальную школу, открытую в Кремле, летом ездил в лагерь для детей сотрудников ВЧК в Пушкино или – вместе с родителями и домработницей Еленой Ефимцевой – в Тарасовку, на дачу под Москвой. Отца он запомнил как человека сурового и требовательного, но сердечного, доброго и заботливого.

Он мне прививал прежде всего любовь к социалистической Родине, смелость, любовь к труду, вежливость, скромность. Отец не любил читать мораль, а воспитывал личным примером. Больше всего он ненавидел ложь, лицемерие и мещанскую сентиментальность, не имеющую ничего общего с настоящим, глубоким чувством⁴⁰⁰.

Он постоянно контролировал успехи сына в учебе, а в свободные минуты помогал ему в математике.

Находясь в командировках, он писал нежные письма. В феврале 1922 года написал одиннадцати летнему сыну:

Дорогой мой Ясик! Поезд везет меня из Омска в Новониколаевск, трясет, поэтому буквы моего письма становятся похожими на твои. Они качаются в различные стороны и шлют тебе поцелуи и привет. Я чувствую себя хорошо – работы у меня много. (…) А ты что делаешь? Хорошо ли учишься и играешь ли? Поцелуй от меня маму 14 с половиной раз, а сам будь здоров. Целую тебя крепко. До свиданья. Твой папа.

Двумя годами позже, желая выработать у сына уважение к физическому труду, он писал жене, что надо подумать о том, чтобы отправлять Ясика на час или два в день в какую-нибудь мастерскую⁴⁰¹.