Дж. Д. Сэлинджер

Мистер Антолини за мной шел, пока я двигал к выходу, а когда я нажал кнопку лифта, он встал, нафиг, в дверях. Понес только все ту же херню, дескать, я «очень, очень странный мальчик». Хер там странный. Потом он в дверях подождал и всяко-разно, пока, нафиг, этот лифт не приехал. Я никогда, нафиг, в жизни своей столько лифта не ждал. Чесслово.

Я не знал, чего тут еще разговаривать, пока лифта ждал, а мистер Антолини там все стоит, ну я и говорю:

– Я теперь буду путёвые книжки читать. По-честному. – В смысле, надо же хоть чего-то сказать. Неудобняк вообще.

– Забирай свои чемоданы и сразу же дуй обратно. Я дверь запирать не буду.

– Большое спасибо, – говорю. – Пока! – Лифт наконец доехал. Я зашел и двинул на нем вниз. Ух меня трясло, как просто ненормального. И по́том прошибло. Если какая-нибудь такая извратуха творится, я всегда потею гадски. Эта херня со мной уже раз двадцать бывала с тех пор, как я мелкий был. Терпеть не могу.

25

Когда я вылез наружу, там только светать начало. Такой себе дубак к тому же, но в струю, раз я так потел.

Я вообще не знал, куда, нахер, мне идти. В другой отель, тратить все Фибины гроши не в жилу. Поэтому я чего – я дошел до Лексингтон и на метро поехал на Гранд-Сентрал. Чемоданы у меня и всяко-разно там, поэтому я прикинул, что посплю в этом долбанутом зале ожидания, где такие скамейки стоят. Так и сделал. Сколько-то было ничего, пока толпы не набежало, – можно было ноги по лавке вытянуть. Только мне что-то не в жилу про это рассказывать. Не сильно-то это путёво. Даже не пробуйте. Кроме шуток. Тоска заест.

Проспал я всего где-то часов до девяти, потому что в зал ожидания набежал где-то мильон народу и ноги с лавки пришлось убрать. Не в струю мне спать, если у меня ноги на полу. Поэтому я сел. Башка по-прежнему болела. Даже хуже. И никогда, пожалуй, в жизни мне тоскливей не было.

Не в жилу было, только я все равно стал думать про этого мистера Антолини: интересно, что он наплетет миссис Антолини, когда та увидит, что я у них ни ночевал, ничего. Только меня с этой стороны не сильно колыхало: я-то знаю, что у мистера Антолини котелок сильно варит, уж он-то чего-нибудь сочинит. Что я домой пошел или как-то. С этой стороны меня не сильно трясло. А трясло меня с той стороны, что я проснулся, а он меня по голове гладит и всяко-разно. В смысле, может, я и не просек, и он не кадрил меня, как гомик. Может, ему просто нравится парней по башке гладить, когда они спят. В смысле – как тут скажешь точно? Никак. Я даже прикидывать стал, может, забрать мне чемоданы да вернуться к нему, я же вроде как обещал. В смысле, я стал прикидывать, что если он даже и гомик, то все равно точняк нормально он со мной обошелся. Он же не возбухал, что я так поздно ему позвонил, и сказал, чтоб я сразу к нему двигал, если мне в жилу. И напрягался, советы мне давал про то, как прикидывать размеры разума и всяко-разно, да и он один же тогда вообще подошел к этому Джеймзу Каслу, про которого я рассказывал, когда тот разбился. Вот всю эту фигню я и прикидывал. И чем больше прикидывал, тем больше тоской маялся. В смысле, начал уже прикидывать, может, и надо к нему вернуться. Может, он меня по башке гладил просто от нефиг делать. И чем больше прикидывал, тем тоскливей мне было, тем больше хер проссышь. А фиговей всего, что глаза у меня болели, как не знаю что. Болят, и режет их с недосыпу. А кроме того, я вроде как простыл, и платка, нафиг, у меня с собой не было. У меня они в чемодане, только не в жилу же мне их из камеры хранения вытаскивать и разлатывать там на людях, и всяко-разно.

На скамейке рядом кто-то журнал забыл, и я его читать начал – прикинул, может, так хоть ненадолго отвлекусь от мистера Антолини и еще мильона всякой фигни. Только от этой, нафиг, статьи, которую я читать начал, чуть ли не еще херовей стало. Про гормоны. Написано, как надо выглядеть – рожа, глаза и всяко-разно, – если у тебя с гормонами все путем, а я так ни фига не выглядел. Я выглядел точняк как тот типус в статье, с паршивыми гормонами. Поэтому меня еще и насчет гормонов заколотило. А потом другую статью прочитал – как просечь, есть у тебя рак или нет. Там написано, что если у тебя во рту болячка и она быстро не заживает, это признак того, что у тебя, наверно, рак. У меня эта параша под губой недели две держалась. Вот я и прикинул, что у меня рак. Неслабо так журналец меня приободрил. Наконец я бросил его читать и вышел наружу прогуляться. Я прикинул, что все равно загнусь через пару месяцев, раз у меня рак. По-честному. Ни фига не сомневался, что загнусь. А от этого было мне ни шиша не роскошно.

На улице того и гляди дождь хлынет, но я пошел все равно гулять. Во-первых, я прикинул, что надо позавтракать. Жрать мне совсем не в жилу было, но я прикинул, что надо бы что-то съесть. В смысле, чего-нибудь с витаминами. И я двинул на восток, где рестораны подешевле, потому что много тратить не в струю.

А по дороге я прошел мимо двух парней – они с грузовика такую нехилую елку сгружали. Один другому говорит: