Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Сопоставление Толкина с Джойсом и «Властелина колец» с «Улиссом» способно лишь подлить масла в огонь, но никак не потушить его. Таким критикам, как Жермен Грир, чье мнение приводилось на стр. 35, подобное сравнение, вероятно, показалось бы чуть ли не святотатством. Однако, как было показано в четвертой главе, представление о том, будто Толкин ничего не знал об истории литературы и был непоколебимым противником Шекспира и Мильтона, да и всех канонических писателей постсредневекового периода, совершенно ошибочно. Я не вижу никаких признаков того, что он читал Джойса или восхищался его творчеством. Тем не менее, сопоставив двоих этих авторов и их произведения, можно кое-что понять. В конце концов, оба они жили в одно и то же столетие — их даже можно назвать современниками — и обладали аналогичным жизненным опытом.

Между ними есть несколько заметных сходств. По своему творческому пути они стоят ближе друг к другу, чем к большинству других известных писателей: у обоих есть по одной очевидно главной книге, и обе эти книги так или иначе были написаны в продолжение более ранней и краткой работы («Хоббит» и «Портрет художника»), из которой в последующий масштабный труд перешло несколько персонажей. Помимо этих серий их наследие состоит лишь из коротких рассказов, поэтических сборников и опубликованных посмертно ранних черновиков (у Джойса это «Герой Стивен» и несколько томов «Архивов Джеймса Джойса»). Правда, главное произведение Джойса вышло, когда ему было сорок лет, а Толкин дотянул с публикацией своего до шестидесяти двух. Возможно, последний бы возразил, что у него не было такой щедрой финансовой поддержки, как у Джойса: по некоторым подсчетам, за период с 1915 по 1930 год тот получил около 23 тысяч фунтов стерлингов — уж точно больше профессорской зарплаты Толкина за то же время. По сути, Джойс был в таком положении, о котором Ниггль мог только мечтать: ему выплачивали пенсию исключительно для того, чтобы у него была возможность продолжать свою работу, — и никаких забот о запущенном саде и визите Инспектора.

Но есть между ними и менее случайные взаимосвязи. Джойс не обладал ученостью Толкина и не достигал таких высот в научной иерархии, но его тоже можно назвать филологом. Известно, что он прошел соответствующий курс обучения в дублинском Университетском колледже; из эпизода «Быки солнца» в «Улиссе» видно, как автор применил полученные знания на практике, а эпизод «Протей» Джойс сам в своей схеме романа отнес к искусству филологии. Возможно, Джойс и был тем самым «Хорошим Писателем», которого имел в виду Филип Тойнби в своем тезисе про личную борьбу с «неподатливым материалом в виде современного английского языка».

Если говорить о более тонких материях, то и «Улисс», и «Властелин колец», очевидно, являются продуктами ХХ века, ни одно из этих произведений нельзя с уверенностью классифицировать как роман, и оба они глубоко укоренены в древних жанрах эпоса и сказания (структура «Улисса» повторяет структуру «Одиссеи», которая, по общему признанию, является более романтической из двух поэм, приписываемых Гомеру). Забавно, что после того, как эти произведения наконец увидели свет, отношение к ним со стороны некоторых групп интеллигенции было примерно одинаковым. О классовых предрассудках по поводу Толкина уже говорилось выше, но их вполне можно сравнить с язвительной критикой Вирджинии Вулф: в своем дневнике она охарактеризовала труд Джойса как «неграмотную грубую книгу»[125]. Слово «грубая» перекликается с пренебрежительным комментарием «армия в капюшонах» — высокая буржуазия снова присваивает себе монополию в области культуры, — но что имела в виду писательница под словом «неграмотная»? Несомненно, «не удовлетворяющая „грамотных людей“», хотя в отношении Джойса она ошиблась даже в этом. Выше уже упоминалось о том, что «Сильмариллион» в шутку назвали «телефонным справочником на эльфийском» (см. стр. 378). Но еще забавнее, что «Улисс», как выяснилось, во многом опирается именно на такой источник — справочник «Весь Дублин за 1904 год». Обе работы носят намеренно схематический характер (мы знаем об этом, поскольку до нас дошли схемы, составленные авторами) и, судя по всему, задумывались как своего рода энциклопедии.