Дж.

«А фаллосу свойственна склонность к идеализации. Им хочется самого лучшего, и плевать они хотели на ваше положение. И как же удовлетворить оба желания?»

Горы непреклонны, а лес невозмутим и терпелив, как море. Он принимает все, что в нем происходит.

«Это невозможно. Но вы способны оградить себя от возможных последствий открытого конфликта с помощью коллег, приятелей, церковников, учителей, писателей, портных, актеров, юристов, полиции, общественных деятелей и, разумеется, женщин – что и проделываете с тех самых пор, как достигли совершеннолетия».

Мсье Эннекен задумывается о пользе информации, сообщенной бельгийцем. Компанию «Пежо» интересует все, что имеет хоть какое-то отношение к автомобилям. Пожалуй, решает он, стоит съездить в Конго. Он был в Алжире, но это не Африка. Настоящая Африка – в джунглях. Он поднимает с тропы прутик, легонько постукивает им по стволам деревьев близ тропы.

«Вам пришлось отыскать третий фактор, третий интерес – тот, который признают верховным арбитром и ваше честолюбие (в отличие от самолюбия), подчиняющееся общественным условностям, и идеализм ваших фаллосов. Таким третьим фактором стало имущество. Третий интерес – право собственности. Не просто финансовая заинтересованность, а страстное желание, ощущаемое физически, почти осязаемое. Ваших детей учат не прикасаться к чужому – ни к цветам, ни к животным, ни к руке незнакомца. Прикосновение заявляет о праве на владение. Совокупление означает обладание. Чтобы вступить во владение имуществом, его необходимо приобрести либо внести за него арендную плату».

Женщины шли следом за мужчинами. Гарри Шувей объясняет, что, хотя слоновая кость и драгоценный материал, каучук гораздо важнее, особенно сейчас, с развитием автомобильной промышленности. Будущее Конго – за каучуком. Тишину леса нарушают только голоса, шаги людей, идущих по тропе, и звонкие трели птиц в вершинах деревьев.

«Вам известно, как выглядят ваши жилища? Я давным-давно подметил одну их особенность, которая бросается в глаза, если неторопливо прогуляться по зажиточным кварталам любого европейского города».

В лесу растут ели и лиственницы. Стволы елей облеплены лишайником, будто утыканы рядами потемневших серебристых кнопок; с засохших ветвей водорослями свисают пучки бледно-зеленого мха.

«Оконные рамы и ставни выкрашены свежей краской, неотличимой от цвета фасадов, которые вбирают солнечный свет и слабо, зернисто мерцают, словно крахмальные льняные скатерти. Окна закрыты неподвижными шторами, будто высеченными из камня; кованые цветы и листья украшают решетки балконов; архитектурные излишества напоминают о прошлых эпохах и чужеземных городах; к широким отполированным дверям прибиты медные таблички, у входа висят колокольчики; безмолвие улиц нарушается чуть слышным отдаленным шумом города – где-то вдали множество людей заняты своими делами, и отдельные вдохи и выдохи сливаются в непрерывное, непрекращающееся дыхание, легкое, как ветерок; кажущаяся тишина вбирает в себя и скрип закрываемой горничной двери, и собачий лай, приглушенный толстыми коврами и обивкой мебели, и звон столового серебра, укладываемого на зеленое сукно буфетного ящика. Все мирно и благоустроенно. Внезапно с изумлением понимаешь, что каждый тихий особняк совершенно гол: обнажен, ничем не прикрыт и – самое страшное! – бесстыдно предлагает себя любому прохожему».

Путники прогуливаются по лесу. Просветы между стволами и ветвями меняют цвет и форму. Форма и цвет искусно намекают на присутствие оленя – вон там, между деревьями.

– Смотрите! – шепчет Матильда.

Ее заблуждение сродни, но противоположно естественному камуфляжу, когда животные сливаются с окружающим их ландшафтом. Матильда знает, что в лесу живут звери, и ее воображение создает оленя из очертаний деревьев и кустов.

По улыбке Матильды Дж. понимает, что Камилла ей все рассказала. В поведении Матильды чувствуется неприкрытое, искреннее любопытство, которое женщины обычно проявляют к новому возлюбленному задушевной подруги.

– Ах, я и впрямь решила, что это олень! – вздыхает она.

Тропа выходит на поляну, заросшую высокой травой. Горизонтальный свет придает каждой травинке четкие очертания. В воздухе ощущаются тишина и покой ранней осени, когда кажется, что все застыло, что все действия и их последствия отсрочены на неопределенное время. Мсье Эннекен, не слушая больше рассказов Гарри Шувея, собирает букетик осенних крокусов и преподносит жене. Прогулка напомнила ему, как он ухаживал за Камиллой.

«Ты избрал эту женщину и сделал ее своей. Уверенность в правильности выбора зависела от твоей оценки того, в какой степени она станет тебе принадлежать. Как только ты убедился, что она принадлежит тебе полностью, ты заявил: “Я ее избрал”».

Затянутой в перчатку рукой Камилла берет букет, и Матильда помогает приколоть его к блузке подруги.