Джайна Праудмур. Приливы войны

Пропитанный солью прибрежный воздух содрогался от громкого шума. Шум, начавшийся два дня назад, едва ушей Вариана достигла весть о падении Терамора, не смолкал ни на миг и не смолкнет, пока дело не будет доведено до конца. То были звуки лихорадочной деятельности – жужжание вгрызающихся в доски пил, стук молотков по гвоздям, лязг собираемых механизмов. Во всю эту индустриальную какофонию вплетались хриплые, резкие голоса дворфов и жизнерадостные восклицания гномов.

Ни один из жителей Штормграда на шум не жаловался. Этот шум был гласом надежды. Этот шум означал, что одним, пусть смертоносным, но небывало трусливым ударом Альянс не сломить.

Стоя бок о бок на крепостной стене, Бролл Медвежья Шкура, Вариан и Андуин смотрели вниз, в гавань. Занималась утренняя заря, неспешно поднимавшиеся над громадами новых судов паруса розовели в лучах выглянувшего из-за горизонта солнца.

– Наверное, столько рабочих в одном месте я в жизни еще нигде не видал – даже в Стальгорне, – сказал Андуин.

По его собственной просьбе он оставался дома до отплытия флота, а после этого собирался вернуться к дренеям и возобновить учебу. Обрадованный его решением, Вариан улыбнулся сыну. Нежданная встреча с Джайной не на шутку удивила и расстроила их обоих. Особенно Андуина: увидев миролюбивую «тетушку Джайну» исполненной такой ненависти, он был потрясен до глубины души. В тот вечер они – человек, некогда искренне симпатизировавший новым убеждениям Джайны, и мальчик, ужасавшийся им – допоздна говорили о том, что творят с людьми скорбь и горечь утраты, и как калечат людские души война и кровопролитие.

С грустью и непреклонной решимостью взглянул Андуин на отца.

– Я знаю, все это ужасно, – сказал он. – Но… но понимаю: с Ордой придется воевать. Они показали, на что готовы пойти, и мы должны помешать им губить ни в чем не повинных людей. Но вот таким, как Джайна, я становиться не хочу. Только не это. Мы можем защищать свой народ, но зачем защищать его с ненавистью в сердце?

Тут и собственное сердце Вариана затрепетало от гордости. От Андуина он подобного одобрения – пусть сдержанного, но все же – не ожидал. Мало этого, он искренне удивлялся тому, что сам не разделяет чувств Джайны. Подумать только, сколь далеко вперед ушел он от человека, которым был прежде! В былые времена его разум и душу переполняли ярость и гнев, его собственное «я» разорвалось на части, воюющие меж собой. Одно время Вариан, в буквальном смысле этих слов, был не одним, а двумя людьми, но слияние их тел воедино оказалось лишь частью победы. Только благословение Голдринна, могучего волка из Древних, и помогло, научило, как соединить разорванную надвое душу… Воистину, с тех пор он многого достиг!

Возможно, когда-нибудь он даже сумеет сравниться мудростью с сыном.

Бролл покинул Тельдрассил при помощи магии – возможность, доступная далеко не всем его соотечественникам. Новости о блокаде внушали тревогу, но неожиданностью вовсе не были.

– Приятно видеть столь крупное строительство, – сказал друид, присоединяясь к общему разговору. – Но не думай, друг Вариан, что пойдешь в битву один. Да, много наших кораблей оказались в кольце блокады, но немало осталось и за его пределами. Малфурион и Тиранда с великой охотой помогут тебе всем, что в их силах. Можешь не сомневаться: в не слишком далеком будущем твой флот украсят несколько дюжин наших линкоров.

Андуин повернулся к друиду. Чтобы взглянуть в лицо отцовского друга, мальчику пришлось запрокинуть голову. Андуин знал: когда-то и Броллу довелось, столкнувшись с утратой, поддаться гневу и ненависти. «Должно быть, – подумал Вариан, – при виде двух отставных гладиаторов, обсуждающих то, что должно быть сделано, не с радостью, а с сожалением, принц воспрянет духом». Свет свидетель: все это воодушевляло и его самого.

– Вы даже не попытаетесь прорвать блокаду? – спросил Андуин.

– Нет, – отвечал Бролл. – Сейчас все наши силы лучше обратить на общее дело. Жизнями, которыми неизбежно придется пожертвовать, нужно дорожить, Андуин. А если объединить силы, то и шансы на победу выше.

Встряхнув золотистой челкой, принц вновь устремил взгляд на корабли в гавани.

– Зачем Орда это сделала? Они же не знали, что мы эвакуировали мирных жителей. Значит, они просто…

Голос мальчика дрогнул и Андуин умолк, не в силах продолжать. Вариан мягко привлек сына к себе.

– Проще всего ответить: потому, что Орда – чудовища. Действительно, то, что они сотворили – чудовищно. И о Гарроше с его кор’кронцами я бы сказал кое-что, да только слова эти – не для детских ушей.

Андуин едва заметно улыбнулся.

– Зачем? Я не знаю, сынок, – посерьезнев, продолжал Вариан. – Хотелось бы мне самому понимать, зачем некоторые творят подобные вещи. И никакая уверенность в том, что многие, не принадлежащие к Альянсу, потихоньку ропщут на Гарроша, не остановит моей руки.

– Но… мы ведь не станем биться, как Гаррош?

– Нет, – отвечал Вариан. – Не станем.

– Но если он готов сделать такое, на что мы не пойдем… разве это не значит, что победа останется за ним?

– Нет, пока во мне остаются силы дышать, – откликнулся Бролл.