Джакомо Казанова и Екатерина II

В Риме, по протекции кардинала Аквавивы, Казанова поехал в Монте-Кавальо, летнюю резиденцию папы. Там его проводили в комнату, где в одиночестве сидел Бенедикт XIV – в миру Просперо-Лоренцо Ламбертини, уроженец Болоньи и большой друг литературы. – Кто ты? – спросил Римский папа. Казанова представился. – Я слышал о тебе от кардинала Аквавивы. Как ты попал в дом такого высокопоставленного человека? И Казанова принялся рассказывать свою историю, посреди этого рассказа у папы от смеха выступили слезы, а Казанова все рассказывал и рассказывал, одну историю за другой, да так живо, что понтифик попросил его прийти еще раз. Во второй раз Казанова увидел папу на вилле Медичи. Бенедикт XIV подозвал его и вновь с удовольствием послушал его остроумные рассказы, за что любезно освободил (правда, лишь устно) от запрета есть мясо, яйца и молочные продукты во все постные дни.

На пути из Рима в Анконе Казанова остановился в лучшей гостинице. За ужином он увидел за соседним столом пожилую женщину, двух девушек и картинно-красивого мальчика Беллино, который, как оказалось, был певцом-кастратом, оперной примадонной примерно семнадцати лет. Дело в том, что в Анконе женщинам по закону запрещено было играть в театре и на их роли брали кастратов.

Джакомо никак не удавалось вызвать у Беллино хоть какой-то отклик. Зато ему быстро удалось добиться благосклонности обеих девушек, которых звали Марина и Чечилия. Но вот Беллино, когда Казанова как бы случайно дотронулся до его кружевного жабо, резко вскочил и убежал. Когда перед сном Казанова запирал свою дверь, пришла Чечилия, уже наполовину раздетая, и спросила, не хочет ли он взять ее с собой. Возможно, и хочет, но он сначала должен получить ответ на волнующий его вопрос. Чечилия убежала, но скоро вернулась. – Беллино уже в постели, но завтра он выполнит ваше желание, благородный господин, однако при условии, что вы проведете ночь со мной. Не успел Казанова дать ответ, как Чечилия заперла дверь и бросилась в его объятия. Утром он дал ей три дублона На следующий день Казанова ужинал вместе со странным семейством из Болоньи, и Чечилия с Беллино пели замечательные неаполитанские песни. Ближе к полуночи Казанова попросил Беллино объясниться, но тот снова вырвался. Зато пришла Марина, и утром Казанове пришлось и ей дать три дублона за услуги. На следующий день Казанова решил действовать уже без всяких церемоний:

– Признайся, что ты – женщина, – сказал он. Дошло до того, что он предложил сто цехинов за ночь вдвоем: если он юноша, они на том и остановятся, если он девушка, они пойдут дальше, будь на то ее воля. Беллино отказался. Но неисправимый Казанова не удержался и сунул руку туда, куда не следовало, обнаружив выступ, который мог принадлежать только мужчине. Однако это не привело Казанову в отчаяние: поначалу «удивленный, рассерженный, удрученный, возмущенный», он вскоре возобновил свои авансы, говоря себе, что, возможно, это лишь чудовищных размеров клитор. В итоге настойчивость победила. Девушку звали Тереза. Она рассказала ему свою печальную историю: вся ее музыкальная карьера зиждилась на этом притворстве; если ее разоблачат, она потеряет работу.

Чтобы сойти за мужчину, когда церковные власти проверяют ее половую принадлежность, у нее есть особое устройство: «Это небольшая вытянутая, мягкая трубочка толщиной в большой палец, белая, нежная на ощупь. Она была вставлена в очень нежную, прозрачную кожу, овальной формы, пяти-шести дюймов в длину и двух в ширину. Прикрепив эту кожу гуммитрагантом в том месте, где бывает член, она закрывала ею женский орган». И Казанова до крайности распален этой «штучкой», которой никак не наиграется: «Она налила воды в стаканчик, раскрыла свой сундучок, достала оттуда свое приспособление, клей, основу и прикрепила свою маску. Я увидел невероятное…

Очаровательная девушка, бывшая таковой повсюду, с этим необычайным приспособлением показалась мне еще более интересной». Со своим кастратским пенисом, не мешавшим ей наслаждаться как женщине, гермафродит Тереза, принадлежавшая к обоим полам, сочетавшая в себе мужественность и женственность, неудержимо влекла к себе Казанову.

«К притираниям, кремам, пудрам, мушкам, перьям и парикам, которых требовала элегантность того времени, Тереза добавила дополнительный атрибут кокетства – маску юноши между ног». Редко за всю свою долгую жизнь обольстителя Казанова был так влюблен в девушку, он даже серьезно подумывал о браке.

По счастью, непредвиденные обстоятельства помешали осуществиться его матримониальным планам, причем он даже оказался не виноват в непоправимом и тягостном разрыве. Он потерял паспорт; был посажен в тюрьму в Пезаро и сбежал, не желая того: лошадь, на которой он ехал, понесла.

Помехи сыпятся одна за другой. Сначала Тереза ждала его в Римини, куда он тайно приехал к ней перед отъездом в Болонью. В конце концов Тереза отправилась в Неаполь: герцог де Кастропиньяно нанял ее певицей в театр Святого Карла. Она верно ждала его, но время шло, наступило забвение. На горизонте нашего распутника забрезжили новые романы…