Джалита

Да-да, именно сомнение. Тысячи раз правой оказалась неизвестная автор Нина Андреева. Шквал статей в журналах и газетах с единственной целью — посеять сомнение в том, что правильно жили, что можно победить в борьбе за всеобщее равенство и счастье. Там, где сомнение, нет успеха, а, значит, возможно поражение.

«…Слов нет, время то было весьма суровым. Но и то верно, что личная скромность, доходящая до аскетизма, ещё не стыдилась самой себя, что потенциальные советские миллионеры ещё опасались проклёвываться в тиши заштатных контор и торговых баз. К тому же мы не были столь деловыми и прагматичными и готовили молодёжь не к тонкостям потребления заработанных родителями благ, а к труду и обороне, не сокрушая духовный мир молодых чуждыми шедеврами из-за «бугра» и доморощенными поделками масскультуры.

Кто из молодёжи Москвы не видел в эти дни с удивлением и тайной радостью преступного вожделения появления в переходах порнографических журналов, кто не вслушивался в ритмы зарубежной эстрады, забывая, а и, оплёвывая свою родную, кто не подумывал теперь о возможности внезапного обогащения в частном бизнесе, о лёгкой, но большой наживе?

Из долгих откровенных разговоров с молодыми собеседниками выводим мы такие умозаключения, что атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны имеют не только политические, идеологические и нравственные причины, но и свою социальную подпочву. Заинтересованных в том, чтобы расширить плацдарм этих атак, немало, и не только по ту сторону наших границ. Наряду с профессиональными антикоммунистами на Западе, давно избравшими якобы демократический лозунг «антисталинизма», живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других, по ведомству российского социал-демократизма духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков».

В статье с горечью рассказывалось о впечатлении дикой злобы драматурга Шатрова на социализм в предлагаемых им пьесах, искажающих историю государства. Нина Александровна высказывала свою личную боль за подрастающее поколение, которое может не понять сегодняшней кривизны истории, может споткнуться о её траекторию, получая не только синяки, но и более серьёзные травмы.

Одной из таких зацепившихся неудачно за кривую истории оказалась Настенька. Несколько дней пришлось пролежать девушке в горячем бреду нервного стресса. Какой же это был по счёту?

В эти дни родные и друзья занимались только Настенькой. Вышедшая статья не просто была циничной ложью, но угрожала жизни всеобщей любимице. Все бросились искать помощи. Москва живёт связями.

Алексей Иванович позвонил в ГКЭС своему шефу, спрашивая, кто из его могущественных знакомых может выйти на прокуратуру и остановить начинающееся непонятное дело по обвинению дочки, которая сама была жертвой.

Шеф обещал срочно заняться поиском нужного человека.

Забежавший перед отъездом в Париж Володя Усатов, сказал, что его отец уже связался с ЦК партии. Однако состоявшийся разговор был не утешительным.

— Григорий Ильич, ты читал, конечно, статью «КГБ в трансе»? Это настоящая фальшивка. Я знаю эту девочку Настеньку. Она училась вместе с моим сыном. Не могла она никого убить. Что там за дело затевают? Слушай, надо помочь как-то.

— Понимаю тебя, Трифон Семёнович. Статью читал. И рад бы помочь.

Думаю, ты прав, но боюсь тут тебе лучше не вмешиваться. Ситуация такая, что за автором крупные силы другого направления стоят. Им нужен этот скандал.

Тут лучше стоять пока в сторонке.

— Ты что, Григорий Ильич! Меня сын перестанет уважать, если я не помогу. Да и как не помочь, если бедная девушка заболела от расстройства. Она, мне говорят, лежит чуть ли не без памяти.

— Да всё ясно, дружище. Но не могу ничего сделать. Могу только посоветовать вот что. Найди ей хорошего адвоката. Пусть уже сейчас начинает готовить защиту.

В день выхода публикации Наташа позвонила Настеньке поддержать её, и, узнав, что подруга не может даже подойти к телефону, немедленно нашла телефон Поварова и закричала в трубку:

— Олег Ильич, это Наташа звонит. Вы помните?… Вы просили связаться с вами, если что. Настеньке плохо. Что ж это у нас делается в стране? Тогда она еле жива осталась от этих сволочей мужского пола, так теперь ещё тюрьмой угрожают.

— Я в курсе, — ответил Поваров. — Сейчас иду к руководству. Я потом позвоню.

Между тем руководство было не в духе от происходящего. Полковник вышагивал по кабинету, выслушивая доводы стоящего в дверях лейтенанта.

Потом заговорил мрачным голосом: