Джамбаттиста Вико

Как бессмысленно критиковать идеализм с позиций вульгарного материализма (о чем писал В. И. Ленин в «Философских тетрадях»), так бессмысленно и противопоставлять концепции круговорота идею линейного бесконечного прогресса просветителей, столь же метафизичную по своей сущности, как и та, против которой она была направлена. Марксистское диалектическое понимание развития предполагает единство противоположных тенденций, не только движение вперед, но и возвращение назад. Ленинская теория империализма прямо указывает на восходящую и нисходящую фазы последней антагонистической формации. Ранее Энгельс констатировал порочный круг, в котором очутилось рабовладельческое общество благодаря институализованному в нем презрению к физическому труду, не позволившему ему преодолеть кризис собственными силами и обусловившему длительное загнивание античной цивилизации (см. 1, 20, 643).

Одним словом, цикл развития, заканчивающийся разложением, — не надуманная схема, а реальность, встречающаяся на каждом шагу. Однако схема круговорота предполагает куда более сильное утверждение относительно повторения одного и того же цикла развития. И в этом отношении она, пожалуй, способна посеять больше иллюзий, чем пролить света. Но и тут не стоит упрощать ситуацию: Вико, конечно, не имеет в виду абсолютного повторения, он показывает новый облик исторической действительности при «возвращении вещей человеческих». Для теологического периода, по Вико, характерно слияние светской и церковной власти. Епископы и аббаты давали убежища простым людям, как некогда первые патриархи. Во Франции «Государи обычно титуловались „Герцогами и Аббатами“ или „Графами и Аббатами“. Так первые Христианские Короли основали Вооруженные Религии…» (3, 440). Это полная аналогия начальному, теократическому, периоду, условно говоря, «библейской истории». Но различие сразу же бросится в глаза вдумчивому читателю: ведь в первом цикле религия была языческой, а во втором — христианской, т. е. «истинной», по понятиям того времени. И тем не менее, по убеждению Вико, это не внесло принципиального изменения в ход событий. Юпитер ли, Троица ли единосущая признавались божеством, кровавые обычаи рода людского царили повсеместно и безраздельно «в те несчастные века». Религия сверхъестественного откровения, таким образом, не оказала никакого воздействия на ход истории, он остался таким же, каким был тогда, когда народы погрязали в «заблуждениях язычества». Это суждение — пример стремления Вико к научной объективности. Правда, согласно Вико, как мы уже отмечали, народам без религии никак не обойтись, с ней связаны первые достижения цивилизации и культуры, но какая религия — это не важно, все равно результаты будут одинаковы. Хладнокровный социологический подход к «святыням» — отличительная черта всего учения великого неаполитанца. Вторым фактором становления феодализма Вико признает варварскую колонизацию территории бывшей Римской империи. (Колонизация протекала и в античные времена, но там она знаменовала переход к последнему историческому этапу, в средние же века она характерна с самого начала.) Именно этот факт, если бы Вико как следует углубился в его понимание, мог послужить отправным пунктом создания адекватной теории феодализма.

Но это наше замечание исходит из отвлеченной логики построения теории и совершенно не учитывает намерений Вико и специфики проблемы, которую он стремился решить; и в этом смысле наше замечание до некоторой степени сделано в духе антиисторического подхода. Для правильной оценки учения того или иного мыслителя нужно знать историю мысли. Чтобы понять, что «физика» Аристотеля не есть физика в современном понимании, установленном Галилеем и Ньютоном, достаточно пройти курс неполной средней школы. Уяснить же, что Аристотель фактически сделал в книге под таким названием, весьма непросто.