Джампер: История Гриффина

— Неизвестно. Девушка на стойке не помнит, а зарегистрировался он под другим именем. Имя Кемп вообще никем не упоминалось. Этот человек совершил несколько вылетов в города Мехико и за пределы страны. ФБР изучает видеозаписи с камер слежения по вылетам в Тихуану и прибывающие рейсы в возможные города назначения.

— А специальный агент Проктор из отделения ФБР в Сан-Диего знает об этом?

— Он же мне об этом и рассказал.

Вот урод!

А Вихиль продолжил:

— Мы предполагаем, что у Сэма не было твоего телефонного номера — поэтому эта шайка там засела, верно?

— Засела? У Сэма?

— Ну да — они почти неделю там торчали. Это подтверждается показаниями служащего из проката автомобилей и соответствует количеству мусора, которое они оставили после себя. Я так понимаю, Сэм просто не мог тебе позвонить.

Я сморщился.

Хм. Нет. Я сам ему позвонил. Я почти лояльный гражданин, но…

Боже. Они держали Сэма и Консуэло в заложниках целую неделю в ожидании моего звонка. Меня снова отчаянно мутило. Захотелось немедленно метнуться в Париж и пуститься на поиски Алехандры, чтобы защитить ее.

Если так сделаешь, ты попросту наведешь их на ее след.

Вихиль истолковал мое молчание по-своему.

— Понимаешь, да?

Мое дыхание участилось.

— Да!

Он тактично помолчал минутку.

Немного успокоившись, я спросил:

— А еще кто-нибудь? Вы кого-то еще вычислили?

— Паоло, тот парень, у которого украли машину на Втором шоссе, видел четверых. У нас есть несколько снимков с ними, сделанных видеокамерой в прокате. Можешь посмотреть и сказать, узнаешь ли их.

— А Кемп там есть?

— Нет. Судя по словам агента, он не входил в здание. Один из этих четверых взял на себя оформление бумаг.

Я подумал, что это мог быть парень из тех, с кем я столкнулся в лондонском метро, или здоровяк из Оахаки. До моего поезда оставалось еще двадцать шесть часов.

— Думаю, я мог бы взглянуть. Где вы находитесь?

— На подстанции «Лемон Гроув». Судя по твоему номеру, ты в центре, да?

— Я в здании суда.

— Я собираюсь в главный офис. Можем встретиться где-нибудь поблизости от центра.

Ну что ж, он ответил на мои вопросы, в отличие от Проктора, и мне захотелось увидеть фотографии с «их» лицами.

— Ладно. Тогда у главной библиотеки на Э-стрит.

— Договорились. Через двадцать пять минут, нормально? Встретимся внутри?

— Давайте. Вы в форме?

— Нет. У меня будет красная папка с фотографиями — я ею помашу. Я испанец, около двухсот фунтов, на мне коричневый костюм без галстука. Чисто выбрит. Во всяком случае, был с утра.

— Договорились.

Я прыгнул на маленькую парковку для персонала позади центрального здания библиотеки и обошел его кругом, направляясь к входу. Минуту я постоял под навесом, оглядываясь, но был будний день, кругом сновали толпы людей. Я вошел, быстро отыскал место, откуда можно наблюдать за дверью из-за вращающегося стенда с книгами, и прислонился к стене.

Множество людей входили и выходили через двери в следующие полчаса. Наконец в здание вошел мужчина в коричневом костюме, держа, как мы и договаривались, толстую красную папку. Он нес ее перед собой на уровне груди.

Я оттолкнулся от стены и двинулся ему навстречу. Пройдя справочный стенд, я услышал шаги и отскочил влево, а из-за полок вдруг выскочил мужчина. Что-то вспыхнуло в его руке, и я почувствовал, как мне сдавило ребра, а затем ощутил невыносимую боль. Его рука с сияющим металлом взметнулась для следующего выстрела, целясь мне в живот, но я уже исчез.

Согнувшись, я приземлился на неровный пол Норы и упал на одно колено. Когда попытался поднять левую руку, чтобы пощупать спину, я закричал от боли и снова уронил ее. Я чувствовал, что вся одежда с этой стороны пропитана кровью, но не мог повернуться, чтобы посмотреть на рану.

Мне срочно требовался врач, чтобы не умереть от потери крови, но при этом следовало избегать мест, где я часто появлялся. Поход в лондонскую больницу мог оказаться роковым. Лучше всего было обратиться за помощью в Сан-Диего или в ту клинику в Ла Крусесите, которую я знал. Когда удалось подняться, у меня потемнело в глазах, и комната словно закружилась вокруг меня. Я постарался зафиксировать взгляд на своих рисунках, приколотых к фанере.

Туда.

В Гондарибьи был ранний вечер, но старый квартал хорошо освещался, и когда рухнул на асфальт лицом вниз, я услышал крик женщины и мужской голос, воскликнувший: «Пресвятая Дева Мария!».

Да уж, не говорите.

Очнулся я лежащим на животе, причем голова почти свесилась с подушки. Спина уже не болела так, как раньше, но ее что-то стягивало. Я пошевелился, и чья-то рука надавила мне на плечо. Мужской голос произнес по-испански:

— Не двигайся! Ты меня понимаешь?

Я вернулся в исходное положение.

— Понимаю. Где я?

— В моей клинике. Я доктор Уриарте. Тебя привезла полиция.

Меня привезла полиция?! Я подумал, любопытно, что же было в моих карманах? Только деньги. Английские фунты, несколько франков, пара американских долларов. Может, ластик. Но никакого паспорта — с тех пор, как мой был конфискован иммиграционной службой Великобритании.