Джан — глаза героя

Больной тихо задремывает. Пес сидит у кровати, дежурит и смотрит в окно.

Вдруг он снова принимается бурчать, но на этот раз ласково и добродушно.

— Дядя Сема! Дядя Сема! — кричат детдомовцы, с силой прижимая лица к стеклу. Веснушки на их расплющенных от нажима носах точно крапинки у скворушки. — В аптеку еще не пора? Лекарство у вас еще не кончилось? Нет? А вам лучше сегодня? А? Что?? А Джанчику можно пойти погулять?

Хозяин теперь иногда отсылал Джана поиграть и побегать с ребятами. Несмотря на свой зрелый возраст, пес любил побарахтаться, как прежде, в снегу и потом возвращался к постели больного с новыми силами.

Болезнь не оставляла Семена Гавриловича. После трех недель она только дала ему передышку. Но с каждым новым приступом боль казалась острее. Больной ослабел и совсем упал духом.

Джан часами лежал на хозяйской кровати. Согреваясь его живой теплотой, хозяин переставал метаться и стонать.

Как-то раз, выпуская собаку побегать, хозяйка договорилась с ребятами:

— Смотрите же, играйте подольше, не торопитесь приводить его обратно. Я постараюсь вернуться через час Но, на всякий случай, ключ от двери будет лежать вот где. Глядите, я кладу его сюда. И вы положите его на это же самое место. Понятно? Может быть, Лиды еще не будет дома. Впустите его в комнаты и защелкните за собою замок. Все понятно??. Ну, бегите же!..

Джан с упоением резвился с ребятами.

Усталый, но очень довольный, он возвратился с ватагой друзей. Все ввалились в переднюю. Потом раздался щелк замка и топот ребячьих ног по ступенькам.

Джан с завидным аппетитом выел кашу, приготовленную для него в миске, и степенно направился на дежурство у хозяйской постели.

Тишина в доме была для него привычной.

Они часто теперь оставались одни — он и больной хозяин.

Лида работала врачом в детских яслях и Лариску забирала с собою.

Джан подошел к хозяйской кровати и… удивился: она была аккуратно оправлена, и никого на ней не было…

Пес пошел в переднюю, обследовал вешалку. И шинель, и полушубок висели на месте. Значит, он никуда не ушел.

Джан легко и красиво прилег на солнечном пятне. Мускулистые передние лапы он вытянул вперед; туловище, изящно изогнутое, едва прикасалось к полу; а голова с настороженными ушами была поднята в ожидании радостной встречи. Джан с нетерпением ловил каждый шорох. Он уже начинал волноваться.

За дверями послышались голоса. Джан опрометью кинулся встречать.

— Осторожнее ты, сумасшедший! — сердито сказала Лида. Она и Лариска прошли в свою комнату. Переодеваясь в домашние платья, они не обратили внимания на тревогу собаки, и Лида сказала строго Джану: «На место!»

Но Джан не ушел, а пристально и серьезно поглядел на беспечную молодую хозяйку.

— Что уставился? — шутливо ответила на его взгляд Лида. — Заигрался, небось, а больного-то и прозевал! Тоже, сиделка! Ну, где теперь пана?

Джан с ужасом выслушал се, взвыл и бросился к выходу. Лида успела поймать его за ошейник и оттащила от двери. Неизвестно, кто вышел бы победителем в этой борьбе, но шум хлопнувшей калитки отвлек на мгновение собаку. В дом вошла Нина Александровна с большим тюком.

— А ты тут, Джанчик, сражаешься? — сказала она как-то невесело. — Нету, братец, теперь твоего больного — отдали в больницу, — она сокрушенно развела руками.

Через час, прибирая все в доме, она зашла в комнату мужа. На хозяйской кровати лежал китель, который она собиралась повесить на плечиках в шкаф. Пес положил голову на этот китель и словно замер.

Тогда женщина поняла силу Джанова горя. Она приласкала его, стала весело и бодро с ним разговаривать, принесла ему миску с едой. Но пес отвернулся от миски. Он еще попробовал вырваться за дверь, а когда его снова от нее отогнали, пошел не на обычное свое место, а полез под кровать, в темный угол.

Джан не слышал, не знал, как упрашивал всех хозяин, когда его на носилках переносили в белый с красным крестом автомобиль «Скорой помощи», беречь и ласкать его терпеливую мохнатую «сиделку».

В этот самый момент «сиделка», ничего не подозревая, простодушно резвилась с ребятами.

Дорогу в больницу от Джана решили скрывать. Пес, наверное, стал бы ломиться к больному и защищать его там (как и дома) от «мучителей»-докторов. А больному прописан был полный покой.

Кроме того, вместе со славой у Джана появилась толпа «поклонников». За ним стали упорно охотиться. Домашних осаждали вопросами: где достать такую собаку? Сколько взял бы за нее хозяин? Нельзя ли хоть получить от Джана щеночка? Даже, сколько он будет жить, — и это всех живо интересовало.

— Джан — глаза героя!! — восторженно кричали ребята, и только строгая выдержка Джана уберегала его до сих пор от множества разных соблазнов.

Семен Гаврилович требовал, чтобы Джана никуда одного не пускали, чтобы ему строго-настрого запретили отлучаться из дома.

Во время даже самых острых припадков больной не раз встречал Нину Александровну вопросами: «А что Джанчик? Здоров ли? Не скучает ли без меня? Не мечется ли, не ищет ли меня повсюду? А ты приказала ему быть на месте?»

Нина Александровна давала вполне успокоительные ответы.