Джандар с Каллисто

Мы опустились ниже и пролетели над тем, что Лукор позже назвал Средним Городом. Улицы здесь не закрыты, они продуваются ветрами; дома более приземисты, вдоль улиц многочисленные гостиницы, винные лавки, закусочные, торговые конторы, дома игр и удовольствий. Яркие бумажные фонари свисают со столбов, раскачиваясь на ветру: синие, медно-красные, зеленые, как глаза гоблинов в вечернем полумраке. Здесь живут капитаны пиратов из облачного братства, благородные каперы, которые владеют собственными кораблями, а иногда и целыми эскадрами, они организуют пиратские экспедиции против торговых караванов, которые пересекают опасные горные тропы или останавливаются вблизи городов. В раздуваемых ветром плащах и высоких сапогах, ведя под руки ярко раскрашенных девок, царапая концами рапир мостовую, они бродят по ветреным улицам Среднего Города в пьяном и высокомерном великолепии.

Нижний город я почти не видел: грязные лачуги лепятся у оснований грандиозных, уходящих вверх зданий; суровые стражники и торопливые согнутые фигуры рабочих и грязных уличных мальчишек. Здесь живут рабы, слуги, воры и отбросы общества, спустившиеся в эту яму жалкой бедности с более высоких уровней.

Мы парили на неподвижных крыльях. Первый помощник взревел. Повернулись рычаги, освобождая клапаны. Засвистел выходящий газ. Фрегат задрожал, осел, снова покачнулся, снова осел, и его киль коснулся площадки. Я услышал, как портовая команда начала крепить тросы. Потом скрип колес и скрежет рельсов: нас быстро потащили к причалу.

Дарлуна вышла через верхний парадный трап. Я видел ее только мельком, смеющуюся, порозовевшую от возбуждения, одетую в сверкающие шелка; она опиралась на руку принца Тутона.

Я вышел через грузовой люк, один из длинной линии согбенных шаркающих рабов.

Помещения рабов находятся в Нижнем Городе за стенами, такими толстыми, будто они сделаны из стволов секвойи. Здесь нам с Коджей выдали номерки, которые нужно было на цепочке повесить на шею. Мы жили в маленькой комнатке, рассчитанной на троих, ожидая, пока очередной корсар не потребует новых рабов для своих колес. Тем временем нам ничего не оставалось делать, кроме как прозябать.

Для меня переход от варварства племенного лагеря к этой развитой городской цивилизации оказался очень болезненным. Похоже на современный Стокгольм или Лондон, сухо размышлял я. Грязные трущобы внизу, а вверху роскошные дворцы и имения; отдаленный смех и музыка ярких садов удовольствий долетал до жалких переулков и зловонных лачуг внизу.

Для Коджи, который знал только жизнь лагеря, охоту и войну, это должно было стать откровением; но он мало говорил, занятый собственными мыслями.

Мы вели летаргический образ жизни. Дважды в день стражники выстраивали нас в двойную линию, и мы кормились у фарфорового корыта, наполненного тепловатой похлебкой из мясных отходов с кусками каких-то клубней. У каждого из нас была деревянная чашка, в которую мы зачерпывали свою порцию помоев. Растрескавшаяся, грязная штукатурка стен, грязный, забрызганный остатками пищи пол, скрежет и грохот чашек, погружаемых в застывшие помои, усталые, с пустыми глазами лица - как это все отличается от просторных комнат с полированными блестящими полами, где воспитанные офицеры и аристократы в безупречных костюмах, сверкающих золотом, - а с ними принцесса Шондакора - проводят те же самые дни!

С благородных высот к нам спускались новости. Принц Тутон поклялся восстановить Дарлуну на троне Шондакора. Послы Занадара встретились с вождями Черного Легиона, чтобы обсудить альтернативу войны и мира. Вся армада орнитоптеров готовится к рейду на столицу Дарлуны, если, конечно, узурпатор Аркола не откажется от своих притязаний на трон.

Слухи утверждали, что неизбежна королевская свадьба.

Я начинал уже думать, что мое первоначальное суждение о принце Тутоне оказалось слишком поспешным. Предположение Коджи, что мотивы действий принца исключительно низкие и политические, тогда казалось вполне вероятным. Но, может, меня подводят личные пристрастия? Потому что, похоже, принц Тутор предпринимал искренние усилия, чтобы изгнать Черный Легион и вернуть Дарлуне ее столицу.

Я ненавидел вежливого щеголеватого принца. Но личное унижение, позорное поражение, которое он мне нанес, горечь от того, что он увел у меня Дарлуну, - разве все это не объясняет моей нелюбви к нему?

Несомненно, я больше никогда не увижу Дарлуну. Она никогда не окажется в нищете рабских помещений, а ее отвращение ко мне, пусть и вызванное недоразумением, помешает нашим возможным встречам.

Говорят, она очень увлеклась очаровательным Тутоном. Он сделает ее своей королевой в последний день года.

Вероятно, пора перестать о ней думать.

Она принадлежит сверкающему миру роскоши и привилегий, далекому от меня. Я не смог ей помочь, а Тутон смог. Она испытывает ко мне только отвращение. Видимо, решил я, мне следует отбросить мысли о ней и думать только о себе.

Поломанную решетку обнаружил Коджа.