Джандо

Кстати, длинноногую подругу Юлик забрал прямо с конкурса красоты, увел из-под носа у какого-то араба. И все потому, что у Юлика Ашкенази не было своей девушки, любимой женщины, герл-френд или там более или менее постоянной подружки. Несколько последних лет Юлик пользовался услугами только проституток. Он говорил, что на баб у него нет времени. Наверное, он догадывался, что сам себя обманывает. Юлик имел некоторые проблемы в общении с девушками. Нет, он не был физическим импотентом. Но только когда платил. Когда Юлик Ашкенази платил за секс, у него не было никаких проблем. Наоборот. Он даже раз подслушал, как барышни называли его энергичным и весьма мужественным любовником. Впрочем, слово «мужественный», возможно, он выдумал позже.

Юлик вернулся в реальность. Ужин. Каталонские цыгане. Страстно-ритмическое фламенко. Итальянский ресторан в революционном центре Москвы и море роскошных баб.

Тореадор предлагал еще выпить текилы:

— Ты что-то был печальным, амиго… давай, это помогает.

— Я просто подумал, — сказал Юлик, — что на корриде можно быть только тореадором или быком…

— Ты имеешь в виду, что нельзя быть публикой? — поинтересовался тореадор.

— Я имею в виду то, что я сказал… Твое здоровье, амиго!

Они выпили. Тореадор продолжал смотреть на Юлика. Его глаза захмелели, но не утратили загадочности.

— Я бы возразил: все великие мистерии не обходились без зрителей. Зритель необходим, он — третий участник. Только благодаря ему тореро становится тореро, а бык — быком. И каждый из трех участвует в своем личном поединке со смертью. И только тогда достоинство обретает смысл.

— Ты, амиго, просто псих… — улыбнулся Юлик.

— Возможно… Но сказано неплохо: на корриде стоит быть либо тореадором, либо быком! Пожалуй, лучшее, что я пока слышал о корриде.

— Ты все перепутал. Амиго… Наливай. Главное, чтобы не сгнили бананы…

Бухгалтер Бюстгальтер уже успел посадить к себе на колени весьма экзотическую особу — то ли бурятку, то ли филиппинку. Правда, говорила она с плохо скрываемым дальнеподмосковным акцентом. Но от нее и не требовалось, чтобы она говорила. Бухгалтер Бюстгальтер сейчас подмигнул своей даме и сказал:

— Не умеют люди расслабляться… Ашкенази хлебом не корми, дай языком почесать…

— Ты что имеешь в виду? — заинтересованно спросила бурято-филиппинка.

Егор Тропинин замедлил шаг: вслед за Лопоухим Толиком из темноты подъезда появились Логинов и еще пара их приятелей. Егор подумал: странно, так долго была оттепель, а сегодня подморозило и стояла такая чудная ясная ночь, и вот эти умники выбрали именно сегодняшний день для выяснения отношений. И еще он подумал, что знал, чувствовал, что так они этого не оставят. Рано или поздно Логинов решится на какую-нибудь гадость. Но почему именно сегодня? И почему Логинов опять не один? Ведь он намного крупнее и сильнее Егора, естественно, он его не боится… Наверное, все-таки Логинову необходимы зрители, иначе все его подвиги будут просто нелепы. Ну, что опять припасено у Коляши?

— Привет, Тропинин, — буркнул Логинов.

— Здорово вам всем.

— Хорошая погода…

— Да, красиво. Погода в кайф.

— Но не для всех… Видишь, как иногда получается? Значит, говоришь, в следующий раз будет пуля?

— Логинов, а я думал, что мы, как нормальные мужики, обо всем позабыли…

— Вот как у тебя, значит, получается… А как же — в следующий раз будет пуля?

— Я делал все от меня зависящее, чтобы следующего раза не было, — сказал Егор.

— Теперь уже от тебя ничего не зависит. — И Логинов хлопнул себя по куртке. — Пуля-то здесь… Вот как бывает.

— Да чего с ним цацкаться?! — начал Лопоухий Толик.

— Заткнись! — оборвал его Логинов. Потом он посмотрел в глаза Егору: — Ну чего, Тропинин, как решим? Казнить тебя или пойдешь домой? Вон, дверка-то рядом…

Егор вдруг увидел в глазах Логинова странную растерянность, словно все, что он сейчас делал, он делал не по своей воле. Словно он не сам своими ногами пришел сюда. И это вовсе не шутки, все гораздо серьезнее, чем можно было предположить. Логинов — актер, всегда играющий похабные пьесы перед самыми дерьмовыми зрителями, которых можно было отыскать во всем районе. Только сегодня пьеса вдруг опасно сменилась, и она вовсе не по душе актеру, но зрители требуют, их глаза горят от возбуждения… Сердце Егора бешено заколотилось в груди, он вдруг понял, что происходит что-то очень нехорошее. Что всего несколько шагов отделяют их всех от опасной грани, а потом уже ничего нельзя будет вернуть, где-то далеко за домами взвыла сирена «скорой помощи», а потом вдруг стало очень тихо. Егор слышал, как бьется его сердце.

— Ну как решим, Тропинин? — спросил Логинов. Что-то скрипнуло в черной глубине двора. Какие-то шаги. И опять стало очень тихо.

— Логинов… — Егор почувствовал, как ком подкатил к горлу. — Мне кажется, нам было бы лучше все забыть. Нам всем.

— Забыть, как ты газом в морду пальнул?!

— Чтоб ты завтра по нам всем шмалять из пистолета начал, — быстро вставил Лопоухий Толик.

Логинов промолчал. Он только еще раз взглянул в глаза Егору. Он посмотрел на Егора агрессивно и беспомощно одновременно.