Джанетта

– Ты дурак, – не соглашалась с ним бабушка. – Ты бы мог разом избавиться от хлопот с этой девчонкой, да еще вдобавок получил бы за это деньги.

– Какие-нибудь пустяки, – с презрением заметил на это дядя. – Говорю тебе, что этот господин беден, как церковная крыса… Впрочем, ведь можно устроить эту сделку и позже, после того, как талант девчонки принесет мне какую-никакую прибыль.

– Но ведь ты поклялся, что она не его дочь.

– Эка важность! Я могу сказать, что солгал и теперь раскаиваюсь. Лучше поздно, чем никогда. Ты не слишком нападай на нее: кто знает, что выйдет со временем из этой девчонки и какую удачу она может нам принести.

Слова долетали до меня как бы сквозь сон, и наутро я уже не думала о них; но события, последовавшие вскоре, заставили меня вспомнить этот разговор.

Мои родственники, сколько я помню, обращались со мной очень сухо. Но теперь дядя вдруг стал ласковее обыкновенного и постоянно поощрял меня лепить из глины. Он выставлял вылепленные мной статуэтки на дороге, и случалось, что прохожие обращали на них внимание, хвалили мою работу и кое-что покупали. Это неизменно приводило дядю в восторг. Он намеревался отправиться вместе со мной в Комо в дни большого наплыва путешественников, надеясь там выгодно распродать мои глиняные фигурки и выручить за них изрядную сумму денег.

Я с удовольствием принялась по его приказанию за работу, но новые статуэтки мне не понравились. Когда же я увидела, что дядя собирается раскрасить их, чтобы сделать, как он считал, красивее, то пришла в отчаяние и чуть не со слезами умоляла его не делать этого. Однако дядя был убежден, что яркие цветные статуэтки гораздо скорее привлекут внимание покупателей. Я спорила, это вывело его из себя, и он побил меня в первый раз за последние полгода.

С сжимающимся сердцем и заплаканными глазами я спустилась с гор, следуя за моим дядей в Комо.

Дядя нес в корзине свой товар, заранее радуясь тому, какую выгодную он совершит сделку и как заработает денег. Но врожденное чувство прекрасного подсказывало мне, что его ждет горькое разочарование. Глиняные фигурки, грубо раскрашенные, казались мне такими безобразными, что я стыдилась собственной работы. А дядя был доволен и шел себе, весело напевая, по тропинке, петляющей по склону горы. Мало-помалу красота окружающей природы заставила меня успокоиться и позабыть свои огорчения.

Мы вошли в какую-то деревню, где хорошенькие домики приветливо выглядывали из зарослей фруктовых деревьев. Жизнерадостные детишки весело играли и резвились под тенью каштанов, сквозь листву которых блестел на солнце шпиль маленькой колокольни. Встречные люди казались мне необыкновенными – добрее и красивее тех, кто окружал меня в обычной жизни. Я совсем забыла свое горе – горе одинокого, никем не любимого ребенка, и от всей души наслаждалась путешествием. От одного взгляда на деревья, зелень, веселые лица незнакомых людей на сердце у меня становилось легко-легко.

Когда мы пришли в Комо, дядя повязал мне голову розовым платком и, расставив передо мной статуэтки, стал зазывать покупателей. Громко восклицая и размахивая руками, дядя приглашал прохожих почтить вниманием работу маленькой двенадцатилетней девочки, которая никогда ничему не училась.

– Это природный гений! – кричал он. – Ее вдохновляли горы, среди которых она родилась. Откуда взялся у нее такой талант? Этого никто не знает. Но вам, добрые господа, и нет до этого дела. Вы только развязывайте свои кошельки и покупайте удивительные вещицы, которые сделаны этим ребенком.

Вокруг дяди собралась целая толпа. Все слушали его и смеялись, но никто не спешил восхищаться моей работой, как, бывало, путешественники, которые случайно видели фигурки, вылепленные мной в горах ради забавы. Теперь же только дети, привлеченные яркими красками, купили несколько статуэток, заплатив за них сущую безделицу. Мой дядя, обманувшийся в расчетах, был вне себя от негодования. Но, хотя он и постарался сорвать свою злобу на мне, я все-таки не чувствовала себя в Комо слишком несчастной.

Мне доставляло величайшее удовольствие стоять на берегу озера и смотреть на прозрачные голубые воды, на отражавшиеся в них облака. Маленькие, словно игрушечные пароходики скользили по зеркальной поверхности озера, спеша от одной пристани к другой. На них толпились нарядные и, как мне казалось, веселые люди.

Но ничто не сравнится с блаженством, которое я испытывала, находясь в соборе, где могла просиживать целыми часами, не отрывая глаз от статуй и картин. Все это с избытком вознаграждало меня за дурное дядино обращение, и время бежало незаметно.

Как же я огорчилась, когда в один прекрасный осенний день дядя объявил, что мы должны отправиться в обратный путь…