Джанни Версаче. Жертва красоты и моды

И все-таки реквием по итальянскому и европейскому кино преждевременен. Сдвинуть с критической точки европейское и национальное кино можно, расширяя сотрудничество кинематографистов стран Общего рынка при содействии правительств государств Европы. На этом пути уже накоплен положительный опыт. С 1988 по 1996 год сообщество финансировало почти 250 фильмов совместного европейского производства.

– Для нас, модельеров, – говорил Версаче, – все это очень важно и означает новые заказы на коллекции одежды для фильмов.

Хотелось бы расширить сотрудничество с российскими коллегами. Но это пока надежда, надеюсь, реализуемая, вполне досягаемая и осязаемая.

Кто самый большой модник из деятелей кино 90-годов? Журналистский опрос показал: «Микеланджело Антониони. В его гардеробе только в Париже более шестидесяти костюмов. Не меньше – в Риме, Милане. За одеждой внимательно следит его супруга, которая всегда собственноручно укладывает его чемоданы. Семья Антониони дружит с Карденом и Версаче.

* * *

Джанни Версаче входил в элиту театрального и кинематографического общества естественно, без каких-либо усилий. Он умел понимать людей, любую ситуацию, был отзывчив. И это были его «козыри» в отношениях с друзьями.

На Федерико Феллини он «готов был молиться», считал маэстро гением XX века.

Полдень 31 октября 1993 года. В римском госпитале «Умберто I» скончался Федерико Феллини. Джанни Версаче не скрывал слез. 2 ноября в столичной студии «Чинечитта» он вместе с 80 тысячами римлян прощался с магом кино. В творчестве маэстро Версаче знал все до мелочей. Выделял «8 1/2» (1963 г.), «Амаркорд» (1974 г.).

Пять золотых «Оскаров». А сколько других призов? Почти восемьдесят. Золотая пальмовая ветвь Каннского фестиваля (1960 г.), Серебряный Лев Венеции (1953 г.), последний «Оскар», врученный Марчелло Мастроянни и Софи Лорен 29 марта 1993 года в Лос-Анджелесе…

В 1993 году Федерико Феллини уже успел отметить свое 73-летие (20 января), пройти двести сорок километров пешком, слетать в Соединенные Штаты Америки, получить пятого «Оскара» (на этот раз за карьеру в кинематографе) и в апреле вернуться в Рим. В Вечный город, в свою квартиру на улице художников и артистов, где его приветствовал старый кот Капочоне, которого, пожалуй, знали все жители исторического центра Рима от площади Испании до пьяцца Пополо. Соседи выходили из домов, чтобы повидать Федерико, но никогда не одолевали его расспросами, знали, что Феллини этого не любит, и старались делать вид, что «не выделяют этого седого человека из толпы», особенно после того, как мировая известность навсегда поселилась в его доме № 110 по улице Маргутта…

И вот Федерико Феллини не стало. 3 ноября 1993 года отпели в Риме, 4 ноября похоронили в Римини. Семейный склеп малинового камня на старом кладбище…

…2 ноября 1993 года на панихиде все было сделано так, как задумала Джульетта Мазина. Ни речей, ни трубных оркестров в огромном зале. Под сводами звучали тихие мелодии из фильмов Феллини…

Марчелло Мастроянни, несмотря на теплый солнечный день, пришел в глухо застегнутом пальто. Очки скрывали глаза.

– Потеря для меня огромна, невосполнима. Ушел из жизни гений. Для меня близкий друг, с которым прошагал вместе сорок лет после первой встречи во Фреджене, под Римом. Федерико для мужских ролей искал своего Жерара Филипа, а нашел почему-то меня. Работать с маэстро было очень легко, а дружить еще легче.

– Доброта непременно возвращается, – говорил Мастроянни словами Федерико. – Я давно понял, что быть добрым выгодно. Доброта – кратчайший путь к счастью. Если в твоем доме живет доброта, знай, что ты открыл окна, расставил в вазы цветы, наполнил «твой уголок» свежим воздухом, хочешь жить счастливым. Пьешь вино доброты. Даже если тяжелейшая болезнь запретила тебе и глоток искристого напитка, налей бокал другому.

– Всегда улыбнись, даже тогда, когда вам плохо, – так говорил Федерико Феллини. Так делали Марчелло и Джанни.

Глава 16 «Венеция умирает дважды»

– Я не долго стоял на перепутье, когда надо было решать, где закладывать камни будущего дома, – вспомнил Джанни Версаче. – Камни Калабрии – это камни юности, поросшие травами забвения. Рим? Это – прекрасно. Это – вечность. Однако вечность хороша, по-моему, для созерцания издалека, для описания вечности, ее философского осмысления. Я напишу, что думаю о Риме. Создам мои рисунки потерянного Рима. Но только потом… после 2000 года, – говорил Джанни Версаче.

– Для работы я выбрал Милан. Для заокеанских расчетов – Нью-Йорк. Для вдохновения – Флоренцию, для мечты и отдыха – Париж, для развлечения – Майами, для мига фантазии и долгих раздумий – Венецию… Я убежден, что стоит мессы и свеч – не только город на Сене, но самое удивительное архитектурное детище Земли – город на Лагуне – Венеция. В этом я убежден…

Не знаю, убедил ли вас, читатель, Джанни Версаче, но меня он убедил еще в 1987 году, когда я впервые взглянул «глазами кутюрье» на великие города Италии, начал понимать мир встреч и окружение модельера. Об этих городах как дань памяти мой рассказ.