Джаным

Она не скрывала, что в её жизни был мужчина, она всегда была предельно откровенна. Она и сейчас предельно откровенна и честна. Тогда же это была какая-то грустная история той части её жизни, к которой я не мог прикоснуться. Тогда я даже самому себе не мог признаться, что дико ревновал, что сжимало где-то в области груди, когда она разговаривала с ним по телефону (в том, что это он, там, по другую сторону провода, можно было даже не сомневаться). И я порой ненавидел его за то, что он причиняет её боль, и ненавидел себя за то, что не могу это остановить. Порой она пребывала в неком подавленном, отстраненном, потерянном состоянии, и я сразу понимал: причиной тому был он. Она любила его, он ей врал. Она продолжала его любить. Я не знал всех подробностей их истории, но, в целом, ситуация была ясна. И эта ситуация мне не нравилась. Я понимал, что обязательно придёт время, и их история закончится, вот только так и не смог дождаться этого момента. Однажды я просто сдался. Однажды я отступил.

После окончания университета наши с ней дороги разошлись, чтобы однажды пересечься вновь.

Глава 3.

Я бы мог написать о наших с ней отношениях. Думаю, вышла бы неплохая история, возможно, романтическая, и обязательно с грустным концом. Я бы мог выдумать что-то из ряда вон выходящее, что-то, что не укладывалось бы в рамки обычного, что могло бы шокировать своей непристойностью относительно общепринятых норм и правил. Я бы мог придумать роман и со счастливым концом, так, чтобы все улыбнулись, возможно, даже прослезились. Но, к сожалению, у меня нет желания что-либо выдумывать, особенно концовку, не важно, счастливую или грустную. Да и сам я не знаю наверняка, чем всё это закончится, и закончится ли вообще.

Очень часто задумываюсь о том, почему, как только – о любви, так пальцы стынут, застывают над клавиатурой. И мысли тут же пасуют. Порой сдаешься и выключаешь «бук». Не пошло, думаешь. Почему так сложно писать о любви? Я знал одного такого, талантливого: строчки складывались, будто сами собой, без лишних задумок и поправок. Я же пока не решаюсь, хотя однажды обязательно и сам попробую, да и пальцы скучают: им так нравилось. Вот решусь и попробую, поразминаю пальцы. Однажды напишу и о ней. А пока поскладываю в коробочку своей памяти кусочки дней, моментов, ощущений, которые порой даже незримо, но связаны с ней.

У неё на шее – тонкая цепочка с двумя кулонами в виде букв «А» и «М», на безымянном пальце левой руки – 2 карата, на лодыжке – небольшая татуировка: что-то на турецком, маленькая родинка – на предплечье.

Она говорит, что он иш адамы, что это значит, для меня остаётся секретом. Знаю, что у него свой бизнес в Турции, и что зовут его Мехмет – ну и имя, хотя, стоп – это во мне говорит ревность. Там, в Турции, у них у всех такие имена, непривычные нашему слуху.

У неё – свой журнал, который издаёт одна московская типография, и небольшой ресторан в Анталии. Она говорит, что там вкусно готовят. "Когда-нибудь обязательно отведаю", отвечаю ей не без улыбки.

У них – свой дом опять же в Анталии. Анталия – вообще отдельная история. Она говорит, что дома и квартиры в Турции на порядок лучше наших, российских, намного больше и просторнее. У неё есть так же своя квартира в Москве. Никогда точно не знаю, где она находится: в Турции или здесь, в Москве. Она приезжает в Москву, решает рабочие вопросы, пребывает здесь некоторое время, затем уезжает обратно, в Турцию, к нему. Её визит в Москву – это временной промежуток, который всегда разнится по длине с предыдущим: он может растянуться на неделю, порой полторы, а может составить всего лишь пару дней.

За день до дня приезда в Москву она присылает мне сообщение, или звонит. Я же никогда ей не звоню, даже когда есть подобное желание – обоюдная договорённость, что соблюдается на протяжении наших с ней отношений. Когда-нибудь обязательно подсчитаю эту протяженность в дни, чтобы назвать точное число. Пересиливаю себя, чтобы не набрать заветные цифры её номера. Порою просто хочется послать ей сообщение, пусть даже о том, какая сегодня погода: шёл ли дождь с утра, либо светило солнце, чтобы просто почувствовать, что мы рядом, на связи. Однако откладываю эту затею в дальний ящик, либо просто пишу текст предполагаемого сообщения на бумаге – сколько у меня этих листков с текстами накопилось! Однажды обязательно покажу их непосредственно адресату.

Сегодня она приезжает. С утра ничего не ел, и желудок предательски об этом напоминает. Лёгкое волнение – от предвкушения встречи, ей-богу, как мальчишка!