Джарка Руус (ЛП)

Шейди вошла в холодную камеру и увидела Иридию, стоявшую у широкой каменной чаши, установленной в самой середине, и наклонившуюся, чтобы читать движения ее содержимого. Магические воды были неглубокими и темно–зелеными, их спокойствие охранялось стенами башни и краями чаши. Возмущения происходили только от магии, проходящей по силовым линиям земли. И тогда они проявлялись как концентрические круги, расходящиеся от точки, расположенной к западу от центра. Стройные руки Иридии двигались в такт этой ряби, как будто следуя по их жидким гребням обратно к ее обреченной любви. Ее идеальные черты лица излучали напряженность; она была смесью светлого и темного, бледной кожи и черных волос. Эльфийская внешность четко проявилась из–за ее сосредоточенности, подчеркивая, что она может быть и страстной, и жестокой. Шейди встала в дверном проеме и долго наблюдала за ней. Иридия, плененная своими мечтами и воспоминаниями, даже не осознавала, что здесь находилась Шейди. Возможно, что казавшаяся всегда очень близкой к безумию, Иридия, наконец–то, была им поглощена.

— Иридия! — резко позвала Шейди.

Колдунья тут же обернулась:

— Ты уже слышала?

Шейди подошла к ней:

— Терек рассказал мне. Ты точно не ошибаешься?

Тонкие черты застыли:

— За кого ты меня принимаешь? Я не делаю подобных ошибок. Это была магия эльфийских камней, а значит, это мог быть он. Я хочу в этом убедиться, Шейди. В любом случае, тебе придется кого–то послать туда. Это должна быть я.

Шейди покачала головой:

— Кто угодно, но не ты. Что ты будешь делать, если найдешь его, а он взглянет на тебя и ты не сможешь действовать? Только не говори мне, что этого не случится, уж я-то знаю. Я была там, когда ты его потеряла. Ты несколько недель не могла утешиться. Он был тем, кого ты желала — и кого всегда будешь желать.

— Я этого не отрицаю! — воскликнула она. — Но эта часть моей жизни окончена. Я предана нашему делу. Если он стоит на нашем пути, если он помогает ей, тогда я хочу, чтобы он умер! Я имею права увидеть, как он умрет. Больше я ничего не прошу. Если его нужно убить, то я хочу быть там, чтобы это увидеть. Я желаю, чтобы мое лицо было последним, что он увидит в своей жизни!

Шейди вздохнула:

— Тебе только кажется, что ты этого хочешь. На самом деле ты хочешь, чтобы он вернулся, чтобы сказал тебе, что он по–прежнему тебя любит, несмотря на все случившееся. Если он так сделает, то ты в ту же секунду бросишь нас и наше дело. Нет, постой, Иридия — не обманывай себя. Так и будет, и ты это знаешь. Почему бы и нет? Я не осуждаю тебя. Я бы поступила точно так же на твоем месте.

— Ты бы не сделала ничего подобного, — усмехнулась эльфийка. — Ты никогда никого не любила, кроме самой себя. Не притворяйся, что ты меня понимаешь. Я знаю, что любовь побуждает меня, но она побуждает совсем не так, как ты думаешь. Любовь не заставляет меня заключить его в свои объятия; она понуждает меня увидеть, как он будет страдать!

— Да, но не от твоих рук. — Шейди подошла к окну башни, глядя, как темнеет и все вокруг затягивается грозовыми тучами. Снаружи начал завывать ветер и тяжелые капли дождя обрушились на каменные стены.

— Лучше от моих рук, чтобы мы были уверены в результате, чем от рук Терека Молта, который уже один раз нас подвел!

— Лучше вообще от рук кого–то другого. Я посылаю Афазию Вая, чтобы точно знать, что работа будет выполнена.

Она краем глаза взглянула на лицо Иридии, и этот взгляд подтвердил ее догадки о чувствах эльфийки к Арену Элессдилу.

— Иридия, — спокойно сказала она, поворачиваясь к ней. — Отдались от этого дела. пусть другие делают все, что нужно. Ты достаточно настрадалась от рук этого эльфийского принца. Он уже однажды предал тебя и сделает это снова. Его преданность принадлежит ей, а не тебе. И это уже не изменить. Поставить себя в положение, где ты должна проверить свою решимость, было бы глупо и опасно. Для тебя это слишком.

Колдунья напряглась, ее губы превратились в тонкую, жесткую линию, черты лица застыли.

— Ты слишком мало меня знаешь. Я не дура, Шейди. Я тебе ровня, а в чем–то и лучше. У меня есть опыт, которого нет у тебя; не стоит так быстро отмахиваться от меня, как от влюбленного ребенка.

— Я бы никогда этого не сделала.

— Ты не только сделала бы, ты делаешь это! — взгляд Иридии был готов расплавить железо. — Если Арен Элессдил воспользовался эльфийскими камнями, чтобы помочь этой женщине, я так же сильно, как и ты, хочу его смерти. Но я хочу увидеть, как это произойдет. Я хочу наблюдать, как он умирает!

— Ты? — Шейди а'Ру немного помолчала. — Мне показалось, что с тебя довольно подобного рода вещей. Скольких еще из тех, кого ты, как утверждаешь, не любишь, а на самом деле, наоборот, ты должна увидеть мертвыми, прежде чем насытишься?

Лицо Иридии побелело:

— Ты о чем говоришь? — в ее словах явно прозвучало предостережение.

Шейди не стала обращать на это внимание, ее взгляд оставался холодным и пустым:

— Ребенок, Иридия. Ты помнишь ребенка, не так ли? Ты тоже не любила ее.