Джаз

И более ничего: ни краткого описания детства героя с обязательным упоминанием о его рано проклюнувшемся таланте (чтение монолога Гамлета перед потрясенными родителями, фривольные куплетики, пропетые с лихостью и удальством съехавшимся гостям), ни зафиксированных затем в биографии женитьб, ни оглушительных разводов, ни бриллиантовых перстней, носимых на безымянном пальце, ни какого-нибудь характерного именно для актеров свинства вроде пьяной выходки на дипломатическом приеме – ни тире, ни точки, сколько бы времени я ни нажимал клавиши в «Гугле» и «Яндексе». За исключением уже процитированного упоминания, о Батлере ничего – настоящая пустота Сети. Не сомневаюсь, несколько строк осталось о нем вне Интернета. Почти наверняка нашего лицедея поглотил, словно кит Иону, какой-нибудь биографический справочник, который сам по себе есть уже редкость, – этот приличного веса толстяк прячет в чреве своем тысячи подобных позабытых, посыпанных нафталином имен, сегодня более не упоминаемых, которые в 1925 году были крепко любимы, жеманничали перед толпившимися почитателями и ежедневно разъезжали по вечеринкам, не сомневаясь, что останутся в памяти. Но, увы, нет ничего столь неблагодарного на свете, как человеческая память. И вот итог: Батлер замурован где-нибудь между тридцатой и тридцать первой страницами пожилого, затерянного на полках Библиотеки Конгресса справочника. Прозябают в том справочнике и ему подобные. Мне кажется, стиснутые давлением массивного корешка персонажи (актеры, актрисы, театральные критики) перешептываются там между собой, словно камыши. Иногда любопытствующие посетители распахивают тяжеленную книгу и обнаруживают почивших. Лицедеи забытых «двадцатых», той самой «эпохи джаза», самим видом своим (на фото лишь молодые цветущие лица, ибо никому из редакторов не пришло в голову поместить туда старость) умоляют: вспомните о нас, всмотритесь в нас! Однако редко кто всматривается, редко кто пробегает по биографиям, которые в части разводов, скандалов и тяжб удивительно, надо заметить, схожи между собой…

И все-таки Батлер, подобно миллиону комиков и трагиков всех мастей, а также ученых, политиков, дрессировщиков, остался хотя бы в справочнике. В целой горе информации, которую пришлось просеять ради крупинок, таких как Батлер или скромный Хиншелвуд, совсем уж крохотной золотинкой попался мне персонаж, ни по каким параметрам ни в каком справочнике просто по сути своей не могущий остаться, тот самый чиркнувший на мгновение «метеоритик», о котором хранит память лишь сделавший его своей нотой Великий Джазмен. На этот раз мой приятель-доцент, тяготеющий к подобным крупинкам и вытягивающий из забвения гренадеров, должен остаться доволен: вот елей на страстное сердце его, тяготеющее к безымянным…

Не помню уже, какая отечественная редакция получила это письмо, теплое, словно оренбургский пуховый платок, от гражданки Е. С. Шатохиной (имя и отчество не расшифрованы), хотя «Яндекс» сообщил и название печатного органа. С жадностью схватившись именно за послание, я так и не заинтересовался журналом или газетой, куда оно было доставлено, и временем, когда это случилось. Впоследствии, кинувшись исправлять оплошность (вполне возможно, это был все тот же любимый мной с детства «Огонек»), я, как часто бывает, уже не разыскал сайта. Впрочем, письмо – вот главная ценность. Не знаю, что подвигло гражданку Е. С. Шатохину поведать в нем именно о своей свекрови. Я привожу письмо полностью. Читатель, не сочти за труд, прочти внимательно краткое изложение совершенно обыкновенной жизни (никакого авантюризма, никаких бриллиантовых перстней, колец, диадем и колье, драк, разводов, карнавалов, никакой клоунады, которая порой одна и остается в истории).