Джаз-банда

Я ехал в маршрутке, смотрел на огни вечернего города, а по радио звучало «Я свободен, словно птица в небесах». Не так-то я и был свободен тогда ещё, и не забыл, что значит страх, но на тот момент казалось, что да.

Спустя много лет я побываю на концерте Кипелова, услышу эти строки, находясь уже в других жизненных обстоятельствах, и испытаю смешанные чувства.

4 Офис

На следующий день Ростик закинул за меня удочку, получил добро, а ещё через день повёл в офис татарской бригады. Он был минутах в пятнадцати ходьбы от общаги.

Это было старое двухэтажное здание с вывеской «Ассоциация защиты бизнеса». Такая организация действительно существовала и даже вела какую-то деятельность. Многие старшие были там официально трудоустроены, имели визитки и когда надо позиционировали себя приличными людьми. Но все, кому надо, знали, чей офис на самом деле и кто стоит за ширмой ассоциации.

Сам Татарин-Палыч здесь появлялся редко. Он старался дистанцироваться от криминала и всё больше легализовывался. У него имелся свой офис, куда даже не всякий старший был вхож. Бывало, записывались на приём через секретаршу. Я там никогда не был. И вообще Палыча видел всего несколько раз. Эфемерная, малопонятная большинству категория «харизма» по сей день ассоциируется у меня прежде всего с ним.

Второй этаж был закрыт на вечный ремонт. На первом было несколько комнат, почти все без дверей. Жизнь кипела в самой большой. В ней имелись пара столов, три кожаных дивана, кресла, на стене висела плазма, на тумбочке стоял старый кинескопный телевизор с подключенной к нему приставкой. Кто-то спал на диване, кто-то тупил в телевизор, щелкая пультом. За одним столом шла игра в нарды, за другим — в карты, ещё двое резались в приставку. Все в основном взрослые.

Солидно, подумал я, интересно, сколько стоят диваны. Наверно, сюда доступ только избранным. Пройдёт время, и мы с Ростиком будем трахать шлюх на этих диванах. Я вытру свою сперму туалетной бумагой, не заметив одной капли. Она засохнет, и на неё сядет тот, кто сейчас проигрывает в карты и орёт, что против него жульничают. Позже он станет депутатом городской думы.

Мы прошли в другую комнату, с похожим интерьером, только поменьше и без плазмы на стене. Никого не было, Ростик включил электрический чайник. Чай попить не успели, в комнату быстро набилось человек двадцать — почти всё артёмовское звено татарской бригады. Мне задали несколько вопросов, вроде тех, что когда-то на первых сборах на Матне. И быстро про меня забыли, переключившись на то, ради чего собрались. Я был лишь незначительным пунктом в повестке собрания.

Всё это сильно отличалось от того, что было на Матне. Во-первых, обстановка не чета школьному двору. Во-вторых, разговоры — не пустое перетирание кто с кем рамсанул, а больше по делу. В-третьих, удивили сами персонажи.

Половина из них были моего возраста и с виду мало чем от меня отличались. Ну, может, одеты получше. Я тогда одевался стрёмно, в тот день на мне были украденные с Жуком вещи. Другие были постарше лет на пять, и выглядели солиднее. Все хорошо одеты, с нормальными причёсками. На Матне многие старшие выглядели как урки, с бритыми черепами в шрамах — далеко не все, поднимаясь в иерархии, отказывались от привычного образа.

Звено возглавлял человек лет тридцати пяти по имени Артём. Под ним было два возраста — тот, в котором был Ростик и теперь я, и те, что постарше — так называемые «ванькИ». Самый прошаренный и приближённый к Артёму был Ванёк. Он как бы координировал своих товарищей и являлся неким связным между ними и Артёмом. Формально «ваньки» были для нас старшими и имели право нас напрячь, чем постоянно пользовались. Правда, и ответственность за нас тоже несли, и разруливали рамсы, которые нам оказывались не под силу. При этом непосредственным старшим обоих возрастов, за которым последнее слово, был Артём.

Почти все «ваньки» имели высшее образование. Матом ругались мало. Один из них — Гриша — вообще был в очках, будто интеллигент какой, а не опг-шник со стажем.

Но все они были в системе с самых юных лет. Начинали в основном с районниками и в бэкграунде имели кучу всяких передряг и мутных дел. Тот же Гриша, по рассказам, был лютый отморозок, кошмаривший всю школу вместе с учителями.

Ванёк был бывшим стройдеталевским, и до сих пор ненавидел матнёвских, хотя районы уже давно союзничали. Когда-то они его порезали, и ему удалили селезёнку. У меня всегда было ощущение, что он меня недолюбливает. Это никак не проявлялось, но напряжение чувствовалось.

Самое приятное впечатление произвёл Артём. Он был в костюме — приехал после встречи в администрации. Весёлый, вроде даже доброжелательный, речь грамотная, рассуждения здравые. Больше на чиновника похож, чем на бандита.

Только и это впечатление было обманчивым — за его спиной много всякого. О некоторых моментах поговаривали чуть ли не шёпотом. Но всей правды знали немногие, и наш круг к таким знатокам не относился.