Джаз. Великая история империи греха и порока

– Не трогай моего мальчика, – яростно выплюнула Мэйэнн. – Ты для него слишком стара. Луи не хотел сделать тебе больно, но и дел с тобой он иметь не будет.

Эксперимент по заработку денег провалился. У Луи по-прежнему оставалась музыка, но даже на сцене ему не всегда сопутствовал успех. Он был только начинающим корнетистом и, несмотря на исключительную одаренность, имел ограниченный репертуар. Это стало особенно ясно, когда его наставник попросил Луи подменить его на одном из выступлений. Джо Оливер, судя по всему, увлекся девушкой по имени Мэри Мэк и мог навещать ее только с восьми до одиннадцати вечера. Оливер спросил скрипача Мануэля Манетту и тромбониста Кида Ори, с ансамблем которых играл, нельзя ли Луи подменить его на это время. Они согласились, но обнаружили, что молодой музыкант не притягивает слушателей так, как это делает его наставник. По словам Манетты, Луи тогда умел играть только три мелодии, которые группе приходилось исполнять снова и снова перед полупустым залом.

«Снаружи столпились люди, – вспоминал Манетта, – но ни души не вошло в зал до тех пор, пока Оливер не вернулся со свидания в одиннадцать вечера, и толпа хлынула внутрь, подобно Миссисипи, прорвавшей дамбу»[699].

Возможно, всему виной был стиль Армстронга, который мог показаться слишком сложным любителям раннего джаза. Луи играл в свободной, импровизационной манере, вел сложную мелодическую линию, больше похожую на облигато, чем на привычное для солирующего корнета простое исполнение мелодии. («Я играл восемь тактов и умолкал, – позже признался он. – Всякие кларнетные штучки, фигурации… бегал пальцами по всему инструменту»[700]). Оливер однажды даже упрекнул в этом мальчика. «Где твои мелодии? – спросил он Луи однажды вечером, услышав, как он играет в кабацком оркестре. – Сыграй мелодию, дай людям понять, что ты играешь». Но Армстронг уже развивал музыку, пионером которой был Бадди Болден, в совершенно новом направлении. Слушателям – не говоря уже о коллегах-джазменах – приходилось поспевать за ним.

Из-за гнетущей атмосферы в Новом Орлеане некоторым коллегам Армстронга – к примеру, Сиднею Беше – хотелось покинуть город полумесяца и попытать счастья где-нибудь еще. Недостатка в работе Беше явно не испытывал; в последние годы он развил феноменально разносторонний талант, который продемонстрировал еще в детстве в цирюльне Пирона и освоил несколько инструментов[701]. Он научился играть на корнете (чтобы иметь возможность работать в парадных оркестрах) и саксофоне (сравнительно новом инструменте, еще не завоевавшем популярность в Новом Орлеане). И все же слушателей он по-прежнему привлекал в первую очередь как кларнетист. Для выступлений у Пита Лала Беше освоил старый трюк Джорджа Бэкета: научился разбирать кларнет на части во время игры. Всякий раз, когда он проделывал этот трюк, отбрасывая детали инструмента до тех пор, пока во рту не оставался один мундштук, на котором он продолжал играть, слушатели ликовали[702]. «Мистер Баша [sic] каждый вечер заставляет нас выть от восторга своей великолепной игрой, – писала одна газета для черных о серии выступлений в новоорлеанском Линкольн-театре. – Баша говорит: “Берегись, Луи Нельсон, я иду”»[703].

Но едва появилась возможность выступать за пределами города, Беше тут же ухватился за нее. В конце 1916 года пианист Кларенс Уильямс собрал странствующую водевильную труппу[704]; Беше присоединился к квартету, который должен был аккомпанировать вокальным и комическим номерам (в которых музыкантам иногда приходилось быть еще и актерами). Предполагалось, что труппа проведет масштабные гастроли по всей стране, но когда она добралась до Галвестона, штат Техас, заказы кончились. Беше и пианист Луи Уэйд, которым по-прежнему хотелось увидеть мир за пределами Нового Орлеана, присоединились к странствующему карнавалу – и однажды проснулись в городке Плантерсвилль, обнаружив, что труппа уехала без них. «Когда утром мы вернулись на стоянку карнавала, то увидели одно пустынное поле, – вспоминал Беше. – Позже я узнал, что какой-то коп велел всем нашим убраться. Что они и сделали, не задумываясь, оставив нас»[705].