Джаз. Великая история империи греха и порока

Час спустя Ленард Пирс уже сидел в шестом полицейском участке. Его обвиняли в том, что он стрелял в сержанта Окойна. Обвинение, разумеется, было липовым – даже сам Окойн это отрицал, – но оно должно было запугать юношу и заставить его рассказать следователям все, что ему было известно о том, кто на самом деле стрелял в полицейских. И кое-что он действительно рассказал. Он сказал капитану Джону Т. Дэю, что его спутника звали «Робинсон» (настоящее имя Чарльза ему было известно, но он решился выдать лишь его псевдоним) и он был из Миссисипи. Больше, по его словам, ему ничего не было известно.

Капитан Дэй выслал несколько патрульных на место преступления, велев им пройти по следу крови. Идея эта оказалась бессмысленной – через несколько десятков метров след исчез, и патрульным пришлось вернуться в участок ни с чем.

Но капитан Дэй к тому моменту уже выяснил настоящее имя и адрес нападавшего – от Пирса или как-то иначе – и с улыбкой встретил поисковый отряд в дверях участка.

– Я знаю, где прячется этот негр, – сказал он[233].

Интуиция не подвела капитана[234]. Чарльз, предусмотрительно пробежав несколько кварталов в противоположном от дома направлении, повернул назад и направился в свою комнату в доме на Четвертой улице. Там он замотал ногу ветошью и вооружился винчестером тридцать восьмого калибра, одолженным прежде у брата. Вполне возможно, что Чарльз собирался найти себе другое укрытие, но не успел – к его желтому дому в три часа утра подъехала полицейская карета с капитаном Дэем и еще шестью полицейскими.

Дэй велел троим полицейским ждать в карете и прошел с сержантом Окойном и оставшимися двумя к воротам с боковой стороны дома. При свете керосиновых фонарей за воротами виднелся темный переулок, по сторонам которого располагались шесть дверей, каждая из которых вела в отдельную комнату.

Капитан Дэй открыл ворота, прошел вместе с коллегами и случайным прохожим, вызвавшимся помочь, по дощатой дорожке к первой двери и постучался. Ему открыла женщина, судя по всему разбуженная стуком. Дэй потребовал у нее сказать, за какой из дверей живут «эти мужчины», и она сразу поняла, кого он имел в виду.

– В четвертой комнате, – ответила она ему.

Пять полисменов прошли к четвертой по счету двери и заметили, что она приоткрыта.

– Откройте! – прокричал один из них.

Дверь открылась. За ней в полумраке стоял Роберт Чарльз.

В руках у него было ружье, нацеленное на капитана Дэя.

Чарльз выстрелил мгновенно. Пуля попала Дэю в грудь, и капитан, по показаниям свидетелей, развернулся, «ужасающе взвыл» и рухнул замертво на дощатый тротуар.

Почти пятнадцать секунд после выстрела никто не двигался. Никто, включая самого Чарльза, не мог поверить в то, что произошло. Но затем прохожий рванулся с места и выбежал на улицу.

– Господи, – крикнул он, – он убил капитана Дэя!

Но другие патрульные замерли, не веря своим глазам, до тех пор, пока Чарльз не сделал еще несколько выстрелов в распростертое тело капитана. Затем он поднял ружье и размозжил голову второму полицейскому.

Тогда Окойн и выживший патрульный Эрнест Дж. Треншар очнулись и открыли ответный огонь. Но Чарльз успел закрыть дверь и теперь перезаряжал винчестер. Во время затишья открылась вторая по счету дверь, из-за которой к полицейским обратилась молодая чернокожая женщина по имени Энни Крайдер.

– Сюда! Входите! – шептала она.

Окойн и Треншар с радостью бросились в предложенное укрытие в тот самый момент, когда Чарльз открыл дверь своей комнаты и вышел на улицу. Энни Крайдер заперла дверцу, задула лампу, и ее комната погрузилась во тьму.

На несколько минут наступило затишье. Чарльз принялся ходить взад-вперед по дощатому тротуару, и доски скрипели под его размеренными шагами. Он бормотал ругательства в адрес полицейских, пытаясь заставить их выйти из укрытия. Но Окойн и Треншар не двигались.

Как бы это невероятно ни звучало, но трое полицейских, которых капитан Дэй оставил на улице, все это время бездействовали. Услышав выстрелы и крики прохожего, один из них, Гонор Перрье, велел остальным оббежать здание, чтобы отрезать Чарльзу путь к отступлению. Но было тихо – и чуть погодя эти двое вернулись, чтобы посоветоваться с Перрье.

Наконец, около трех тридцати ночи, спустя полчаса после того, как раздались первые выстрелы, один из полицейских подошел к воротам и крикнул:

– Помощь не нужна?[235]

Но никто не откликнулся, и он вернулся обратно. Патрульные решили подождать.